Серебрянный сиккль подлетел высоко в воздух, сверкнул в свете магического фонаря и опустился точно в подставленную ладонь молодого мага, шедшего по Косому переулку.
Решка. Опять.
Монета явно была зачарована на то, чтобы возвращаться к владельцу, и как бы быстро Нотт не шел, подкинув её и подставив ладонь, всегда получал её обратно. Это давало неплохую надежду на то, что Уилкис действительно не соврал, и сикль был тем самым пропуском. Впрочем, в РК и так были уверены в этом, иначе едва ли согласились бы на совершенно безумную идею проникнуть на собрание гриндевальдовцев под оборотным зельем. Безумную - в основном, потому что её предложил Кантанкерус, а это уже было определенного рода рекомендацией. Впрочем, до того его идеи, хоть сколь безумными считались, но были довольно успешны. Что уже говорить о последнем недавнем триумфе. Стоило напомнить об этом руководству организации, чтобы чаша весов склонилась на его сторону, и ему не только позволили провести операцию, а еще и выдали в подчинение двоих членов организации, из мелких сошек. Итак, трое, по количеству захваченных, по количеству порций Оборотного. Нотт очень надеялся, что они не подведут и не сведут на нет все усилия, заодно подписав себе смертный приговор.
Он опять подбросил монету и на этот раз опустил руку в карман. Монета исчезла в полете, чтобы через секунду опять объявиться в кулаке. Он разжал руку и взглянул на сикль. Решка.
Кантанкерус вдруг осознал, что это отличный способ проверить удачу.
Обычная орлянка. Выпадет решка - значит, сегодня все пройдет успешно.
Он подбросил монету еще раз и поймал её на лету, разжал ладонь, краткое мгновение смотрел на неё в полном недоумении - и рассмеялся.
Что может быть глупее, чем предположить, что решка может выпадать столько раз подряд.
Сунув, наконец, пропуск в нагрудный карман, Нотт взглянул на часы и, убедившись, что самое время начинать представление, свернул в Лютный, сделал глоток зелья из фляги, убедился в том, что превращение в Уилкиса прошло успешно и аппарировал наконец в названное место.

Маггловский ресторан выглядел вполне респектабельным. Нотт усмехнулся. Выбор места был бы забавным, если бы он не подозревал, что именно хочет сказать Гриндевальд, назначая встречу в таком месте. Границы стирались слишком быстро и слишком целенаправленно, а место выбранное для встречи РОБ говорило вовсе не о пристрастии его лидера к маггловским ценностям, а о том, что он рано или поздно претендует на то, чтобы править не только лишь магами. Или это лишь домыслы. Как бы то ни было, долго маячить под дверью не было никакого смысла, и Нотт вошел.
Было ли дело в зачарованной монете или нет, но никаких препятствий с тем, чтобы попасть в помещение у него не возникло. Несколько секунд чтобы осмотреться и заметить стоявшего у одного из окон человека. Ошибки быть не могло - лицо Геллерта Гриндевальда было знакомо всем, кто давал себе труд интересоваться внешней политикой. Человек, который управляет половиной Европы едва ли останется незамеченным для объективов колдокамер. Нотт сделал несколько быстрых шагов, пересекая зал ресторана и в вежливом поклоне склонил голову.
- Милорд.
Уилкис оказался на удивление неразговорчив, когда речь зашла о принятых здесь ритуалах общения с начальством. По всему выходило, что никаких особых знаков почтения не нужно. Что ж, значит оставалось полагаться на общепринятый этикет, и не более того. Нотт поднял голову, на секунду задержав взгляд на лице противника. Пожалуй, если бы единственной задачей было убить его, это стоило бы сделать именно сейчас. Впрочем, это было не единственной целью. Услышать что-то важное, вынести информацию - вот на чем настаивало начальство. Что касалось самого Кантанкеруса - он бы не без интереса послушал этого мага, который, по слухам, умел быть убедительным. Жаль, фамильное кольцо, реагирующее на ложь, по понятным причинам, пришлось снять. Дверь за спиной опять открылась, впуская еще двоих посетителей, и момент был упущен. Правда, еще двое оказались своими, но... Нет, слишком поздно. Дверь открылась опять.

К счастью для Селвина, он периодически выбирался в мир магглов, но не из большой любви к ним, а по долгу службы, ну и для того, чтобы раздобыть очередную порцию никотина. И пусть лишённые магии, слепые люди и стояли для аристократа на одной ступени с собаками или свиньями, их можно было использовать, даже в такое нелёгкое время. Можно даже сказать, особенно в такое время.
Машины были чем-то непонятным для Кристиана. Эти тарахтящие кареты на колёсах доверия не внушали, но увы, являлись самым лучшим средством передвижения по городу. Благо, водить главе отдела  магических происшествий и катастроф не надо было. Он нашёл себе тут водителя. За время поездки можно было в покое обдумать предстоящую встречу.
Отец бы не одобрил решение сына. Мало того, что он считал опасным вступать в подобные сообщества, но и всячески пытался воспретить это своим детям. Увы, Кристиан давно уже всё решил, а слово отца тут ничего не весило. Хотя, может дело просто в харизме и силе убеждения Гриндельвальда, которому удалось невозможное – склонить наследника рода Селвинов на свою сторону. Тогда они совместно, пусть и коротко, обменялись планами, поставили себе цели, вот только всё оказалось не так просто. Маги Великобритании прислушивались к обеим сторонам – РОБу и РК, но не торопились занимать чью-то сторону. Среди аристократов давно была тенденция держаться вместе, считать себя сливками общества, да и чем-то лучшим, чем магглорожденные, полукровки или магглы, но этого не хватало, дабы достичь желаемого результата. Кристиан не привык терпеть поражение, но теперь приходилось учиться этому, что не убавляло его пыла. Вот только сейчас предстояло ввести в курс дела Гринедльвальда, которому известия, скорее всего, не понравятся. Что поделать, британцы – народ консервативный и новому движению придётся нелегко.
- Остановите здесь.
Водитель припарковал драндулет у обочины и, после того, как Селвин покинул машину, убрался восвояси. Ему ясно дали понять ещё до начала поездки, что его услуги потом не понадобятся.
Аристократ был не настолько глуп, чтобы подъезжать к месту встречи. Никогда не знаешь, кто и как может за тобой следить. Так что,  раскурив маггловскую сигарету, мужчина задрал ворот своего пальто, дабы январская стужа не проникла за шиворот. Предстояло пройти ещё пару километров пешком. Благо, Крис хорошо знал, куда надо идти – заучил по картам близлежащие территории.
Пропетляв немного, Кристиан затушил окурок на улице и вошёл в ресторан, в котором должно было состояться маленькое заседание РОБа. Короткий взгляд на часы заверил мужчину в том, что он пришёл как раз по всем приличиям – заранее минут на пятнадцать.
Защитные чары спокойно пропустили Селвина в помещение благодаря заговорённой монете в кармане. Выбор Геллерта несколько удивлял, но с другой стороны, где ещё им удастся спокойно провести встречу РОБа? Здесь же, прямо в городе магглов, их вряд ли будут искать.
Оказалось, Кристиан был далеко не первым. Помимо самого Гриндельвальда, который, судя по запаху, уже потягивал горячий шоколад, тут было ещё трое мужчин, а так же Адрианна.
"Какое совпадение. Думаю, мистер Лестрейндж был бы только рад тому факту, что куда бы мы не пошли, обязательно волей случая пересекаемся с его дочерью."
Мужчина улыбнулся своим мыслям, а затем, встав рядом со своей подругой "по несчастью," молча поклонился Геллерту. Тёплая улыбка послужила приветствием для единственной, на данный момент, леди в их компании. Они ещё сто раз успеют обменяться вежливостями. Надо сказать, что пусть Кристиан и не ожидал увидеть Адрианну тут, он был рад, что она поддерживала интересы РОБ. Значит, не всё так безнадёжно, и есть-таки маги, которые считали их дело правым.

Отредактировано Christian Selwyn (2015-01-15 00:16:12)

"Они заранее договорились прийти одновременно?" - весело подумал Геллерт, наблюдая, как в ресторан один за другим прибывают волшебники.
Первым оказался Родни Уилкис из отдела международного сотрудничества. Степенный и даже немного чопорный, он уже успел поразить Гепперта своей солидностью того рода, которую обычно ожидаешь от умудрённых сединами волшебников. Вот только Родни был всего на два года его старше.
Геллерт кивнул в ответ на его приветствие и уже было собирался пригласить его за за стол, когда дверь открылась снова, пропуская ещё двоих. Оба были ему незнакомы, а значит, это Ксавьер Кэннингэм и Стэфан Баркли. Один работал в отделе магического транспорта, второй возглавлял клуб игроков в плюй-камни и был прекрасным знатоком министерских сплетен. За последнее качество он и был приглашён на сегодняшнюю встречу. Вот только кто из них кто? Но спросить он опять не успел. Следующей была представительница прессы в лице Адрианны Лестрейндж. Геллерт встал навстречу даме: он любил поиграть в галантность. В этот раз ему удалось вставить "Добрый в...", прежде чем двери пропустили Кристиана Селвина, главу отдела магических происшествий и катастроф.
После такой непрерывный череды прибытий Геллерт не сомневался, что вот-вот появится и последняя сегодняшняя гостья, и ещё секунд десять стоял неподвижно, уверенный, что вот сейчас… Но миссис Крэбб общему порыву поддаваться не пожелала. Что ж, стоять и дальше было глупо.
- Добрый вечер, господа, Адрианна, - наконец он смог нормально поприветствовать волшебников. - Рад вас здесь видеть, - ну точно хозяин торжества на приёме.
Геллерт усмехнулся своим мыслям и широким жестом предложил пришедшим садиться. Выбор мест он оставил на их усмотрение. Маггла, покорная вложенному в её вполне симпатичную головку приказу, без напоминаний стала разносить гостям горячий шоколад. В ресторане повисла тишина, нарушаемая лишь звуком отодвигаемых и придвигаемых стульев и позвякиванием чашек о блюдца. Члены РОБ предоставили право начинать встречу своему лидеру, а он не спешил этим правом воспользоваться. Вместо этого, коротая время в ожидании миссис Крэбб, он пристально разглядывал Кэннингэма и Баркли, благо они не только пришли одновременно, но и сели вместе. И хотя кто-нибудь мог бы счесть подобное внимание с его стороны недобрым знаком, Геллерт всего-то развлекал себя попытками угадать, кто из них Ксавьер, а кто - Стэфан. Представиться эти господа запамятовали. В конце концов, придя к выводу, что коренастый мужчина со щёткой аккуратных усов над верхней губой, должно быть, увлекается плюй-камнями, в то время как молодой человек с чуть вьющимися каштановыми волосами делает нормальную карьеру, Геллерт решил проверить свою догадку. Вместо того, чтобы спрашивать в лоб, как их зовут, он, глядя аккурат между двумя волшебниками, поинтересовался:
- Ксавьер, я слышал, вы интересовались работами Баллока? Могу вам предложить замечательное издание его “Тайн”.
Сказано это было почти наугад. То что Кэннингэм, как и многие из них, проявляет повышенный интерес к Тёмным искусствам, Геллерт знал. А вот конкретно насчёт Баллока был не уверен. Кто-то что-то про него недавно говорил, но вот имел ли Кэннингэм к этому какое-либо отношение? В любом случае “Тайны Наитемнейших Искусств” была достаточно редкой и достаточно содержательной книгой, чтобы предположить, что человек, изучающий тёмную магию, хотел бы с ней ознакомиться, но пока ещё не смог.
Наконец, ровно в восемь, порог ресторана перешагнула Гудрун Крэбб. С ней он раньше лично не встречался, но слышал немало. Продолжая баловаться этикетом, Геллерт встал, приветствуя женщину, но этим и ограничился.
- Добрый вечер, Гудрун, - кивнул он и приглашающим жестом предложил ей занять ближайшее свободное место.
Однако прежде чем сесть, женщина неожиданно заговорила.
Геллерт замер возле своего стула. Сначала с недоверчивым и нарочитым удивлением выбранному ей тону он слегка наклонил голову набок, но с каждым следующим её словом насмешливость, словно сметаемый ветром рассыпчатый снег, покидала Геллерта, обнажая холодную ярость. Нельзя сказать, что вопросы Гудрун поставили его в тупик. Теоретически он мог бы и ответить, но то, как они были заданы, наглухо перекрывали этой возможности путь из теории в практику. Отвечать на это Геллерт не собирался.
“Что это на неё нашло?” - мелькнуло где-то на задворках сознания и тут же исчезло. Нет, его не интересовали возможные оправдания такому поведению женщины. Имело значение лишь то, что она позволила себе разговаривать с ним в таком тоне и такими словами.
Геллерт дослушал её речь, ни разу не пошевелившись. Хотя нет, не совсем. В какой-то момент в его пока опущенной руке появилась палочка. Или она там была с самого начала? Он смотрел только на Гудрун, не обращая никакого внимания на остальных.
После того, как женщина замолчала, Геллерт ещё несколько секунд ждал продолжения, а затем с плохо сыгранной небрежностью отошёл прочь от стола так, чтобы их с Гудрун ничего не разделяло. С той же вопящей об своей неестественности небрежностью он направил на неё палочку.
- Sanguinis Ejectio, - заклинание он произнёс тихо, но со звенящей отчётливостью. Столь неторопливо, сколь это вообще было возможно, чтобы само заклинание всё же не было искажено и сработало. Он словно бы специально афишировал каждое своё действие, чтобы дать женщине возможно защититься. Если сумеет, конечно.

Отредактировано Gellert Grindelwald (2015-01-17 01:41:19)

Адрианна уже собралась ответить на галантное приветствие Гриндевальда, когда дверь снова распахнулась, впуская мистера Селвина. Его появление стало приятной неожиданностью. Определённо, девушка была рада видеть знакомого ей волшебника, тем более, что с ним она была в хороших дружеских отношениях, но особенно в тот момент ей понравился факт, что он поддерживал РОБ. Она ответила на приветствующую улыбку Кристиана, после его вежливого поклона главе организации, точно такой же тёплой и весьма довольной улыбкой. После появления первого знакомого ей человека, она стала гадать, кто же ещё вскоре обрадует её своим прибытием и сколько членов организации приглашены. Однако остальные не спешили, что не удивительно, ведь до официального начала собрания ещё оставалось время. Короткую тишину разрушил Геллерт, поприветствовавший всех пришедших. Адрианна только вежливо кивнула на его слова в знак взаимности радости от встречи.
После приглашающего за стол жеста она не раздумывала, куда сесть, направилась к стулу ближайшему к тому, где наверняка сидел Гриндевальд, судя по стоявшей на столе чашке. Мисс Лестрейндж выбрала место по правую руку от главы организации, оказавшись напротив одного из мужчин, опередивших её прибытие. Возможно, её выбор показался бы кому-то наглостью в своём символизме, но упускать его она не собиралась. Чужое мнение в этом её не волновало. Когда все заняли выбранные места, заколдованная официантка начала расставлять перед ними чашки со сладким горячим напитком. Адрианна глубоко вдохнула, наслаждаясь запахом горячего шоколада. Напиток был приятным, но она всё же была удивлена этим выбором Гриндевальда. Подобное пристрастие она считала не свойственным такому мужчине, потому слабо верила, что дело только во вкусе напитка. Однако даже если в этом был скрытый смысл, она не могла его понять. Рассудив, что это что-то личное, известное только самому Геллерту, она решила оставить эту загадку неразгаданной и сделала маленький глоток горячего напитка. Это было лишь из вежливости, так как на этом собрании ей было не до сладостей.
Бессмысленные размышления прервал голос Гриндевальда, обратившегося к одному из незнакомых девушке волшебников. Слова о работе Баллока «Тайны Наитемнейших Искусств» полностью завладели вниманием мисс Лестрейндж. Упоминание о столь ценной книге не могло не заинтересовать Адрианну. Пытаться скрыть своё любопытство она не считала нужным. Когда она в континентальной части Европы, местные члены РОБ несколько раз рассказывали ей об этой книге, однако аристократка знала об этой почти легендарной вещи не так много, как хотела бы, но ценность прекрасно представляла. Тогда ей очень хотелось заполучить эту редкость, позже желание было забыто, но разговор об этом на собрании возродил её интерес. Она уже была готова услышать что-то интересное, как беседа была прервана появлением новой гостьи.
Адрианна тут же узнала Гудрун Крэбб. Пока Гриндевальд приветствовал пунктуальную аристократку, Адрианна улыбнулась, обрадовавшись появлению троюродной сестры. Приятное чувство от встречи длилось недолго, ровно до того момента, как Гудрун начала высказываться. Улыбка сменилась неприятным удивлением и неодобрением. Подобную дерзость Лестрейндж считала неприемлемой, тем более на собрании РОБ и с порога в столь грубой форме. "Что это с ней? Во имя Мерлина, что на неё нашло?" - Адрианна всё же не могла поверить, что родственница позволила себе так разговаривать с Гриндевальдом. Такое поведение было неоправданным, какой-то глупостью, ведь Крэбб должна была понимать, чем это обернётся. "Всё равно, как дразнить льва, рассчитывая, что он стерпит".  Адрианна замерла, наблюдая за реакцией Гриндевальда, прекрасно понимая, что он так просто это не оставит. Палочка в руке и то, что он вышел из-за стола, только укрепили её уверенность. Вступаться за дальнюю сестру Адрианна не собиралась,  даже когда на ту была направлена палочка и произнесено заклинание. Несмотря на неплохие отношения с Гудрун, она считала действия Геллерта логичными и оправданными. Он, как глава РОБ, не может позволять кому-либо так с ним разговаривать, иначе утратит авторитет. Мысль о правильности жестокого поведения Гриндевальда не пугала её, как это могло быть раньше, даже то, что это было направлено на её родственницу, не заставило аристократку усомниться.

С того момента, как Гудрун прекратила выражать недовольство, минуло примерно с полминуты все такого же, оглушающего молчания. Согласия никто не выразил, неудовлетворенность ее поведением — тоже. Только по одному этому признаку женщина поняла, что ответа на вопросы в любом случае не получит, по крайней мере — прямого и выдержанного, с четко выраженной позицией по каждому из озвученных пунктов, и сжимая в ладони древко палочки, нервно сглотнула, готовясь к наиболее вероятной реакции на свои высказывания. Возможно, даже прошла и минута, так, что Гриндевальд оказался на предельно допустимом к ней расстоянии, а она следила за каждым движением не сводя с него глаз. Взгляд оставался все тем же — с ярким, кричащим о себе вызовом, уверенностью, и готовностью повторить сказанное еще раз. А может быть, и не один десяток ему подобных.

Да, тот факт, что она ожидала поступательного ответа на каждый из заданных ею вопросов, оставался фактом, но было бы странным предположить, что она не ожидала и другого. Или скорее другой, весьма логичной реакции на свои осознанно-хамоватые и невыдержанные действия. Которая, собственно, и не заставила себя долго ждать. Находись бы в заведомо другой ситуации, Гудрун не преминула бы отразить возможную атаку, но сейчас этот, вполне достойный вариант был отметен ею, как крайне недопустимый. Кто сказал, что у этой женщины нет чувства такта и выдержанности? Кто сказал, что ее слова были насмешкой над Идеологическим Лидером, как, вероятно, он мог счесть это? Если уж он воспринял это как личное оскорбление - то делать ничего и не оставалось. Конец палочки все еще уверенно смотрел в пол, ни о каких щитах не пришлось и думать. Превращать симпозиум в балаган, да еще и так уверенно начавшийся, у мадам Крэбб не было решительно никакого желания. Все что Гудрун считала нужным высказать уже было донесено до Гриндевальда, и продолжения явно не требовало.
Иными словами : не по вкусу тебе мир — будешь сыт по горло войной, не хочешь благословения — принимай проклятие.
Так и случилось. Или скорее должно было случиться. Только в то время как Гриндевальд отчетливо произносил формулу заклинания, по всему телу женщины прошлась острая боль, а мгновением позже, с хрустом сконцентрировалась под коленом левой ноги. В какие то считанные секунды, от невозможности удержать равновесие, Гудрун упала на колени перед Гриндевальдом, что еще больше усугубило пытку  — от крика же стало еще больнее, нога совершенно отказывалась слушаться, а любое движение было невыносимым. Локоть прочертил по холодному полу,  палочка вылетела из руки — через заглушающий все шум резкого оттока крови в висках, ей все же удалось услышать, как заклинание Главы Организации ударяет в стену. Закончилось. А может и нет.
В висках все так же сильно стучало, она старалась еле слышно дышать и выдыхать так же, но все равно слышался несдержанный хрип. Во рту чувствовался примешанный к слюне вкус крови — вероятно от закушенной при падении губы. Любая попытка сдвинуться хоть на миллиметр, даже на нетронутом заклинанием колене, и взять в ладонь палочку приводила к еще большей отдаче — главному очагу поражения.
Кажется, насколько она могла различить по голосу, что-то говорил Уилкис. А возможно, это был совсем и не он. Главным для нее сейчас было совсем не это — а возможность пересилить себя, добраться до палочки, что была буквально в сантиметре от кончиков пальцев, и наложить на больную ногу выскобленное из памяти заклинание. Оставалось только предполагать — не предпримет ли Гриндевальд попыток добить нерадивую последовательницу, или все же посчитает вполне адекватным уроком и этот — преподнесенный невесть кем со спины.
Этому «невесть кому», - а кому, она не могла и предположить, даже вглядываясь в их лица - вероятно, была готова выразить свою благодарность. Если бы не он, или, возможно, она, мадам Крэбб бы довольствовалась сейчас совершенно иным. Таким, что можно было бы заказывать некролог для «Ежедневного пророка», где стоило бы упомянуть, что малолетняя Ирма осталась круглой сиротой.
Да, Гудрун могла бы поставить щит. Но тогда вряд ли она бы отстояла сказанное. Да, Гудрун бы могла обратиться за помощью — да только к кому? К тем, кто сейчас безучастно наблюдал за разрешением этого, едва назревшего конфликта? Тоже вряд ли. Сейчас, даже при раздирающей от каждого неловкого движения, боли, было во сто крат легче. Жить можно. И не «хотя бы», а просто — можно.
Едва Гудрун все же дотянулась до палочки, все так же, стиснув зубы, и взяла ее в руку, до нее дошло осознание еще одного немаловажного момента — наложить заклинание на пораженную конечность будет достаточно трудно. И даже если и будет, то придется снова пройти очередной адский, мучительный круг.  Пока же женщина пыталась совладать с собой и встать, молчание нарушил Селвин — начальник ее покойного супруга - этот голос она бы узнала не поднимая глаз. Дослушав его трогательную речь до конца, Гудрун незаметно улыбнулась — благодаря тому, что она все еще оставалась лицом к полу, скрыть можно было любое выражение эмоций. Если делить людей на категории, в них несомненно были те, кто учился на своих собственных ошибках и те, кто учился на ошибках чужих. Возможно, Селвин и попадал в первую категорию,  но вероятность этого, по мнению Гудрун, была крайне мала. Судя по всему он не брал во внимание ничего из происходящего —  ставя под сомнение ее «приличие», он умудрился нахамить еще пуще. А вот от неприятного «миссис» и вовсе резануло по ушам. Не хватало ей еще и этой боли, вдобавок к существующей. И кто еще стремится соблюдать этикет, Селвин?

Пара минут без внимания была выкрадена — Гудрун успела отдышаться. Стараясь не переносить вес на больную ногу, и сдвигать ее исключительно в случае крайней необходимости, Крэбб поднялась с колен, и опершись свободной рукой о спинку пустого стула, направила палочку на ногу,
-Episkey
Стало значительно легче, хоть и не так, как было «до того».Тупая, остаточная боль, все еще чувствовалась — вероятно для полного сращения связок заклинание не совсем подходило  Стараясь не смотреть в сторону Гриндевальда  - она все же не принесла ему никаких извинений, как вероятно, должна была, раз не испытала на себе его заклинание, тем самым не понеся заслуженного наказания, женщина села на стул, который минуту назад служил ей опорой. 
Вполголоса, практически шепотом, наклонившись к сидящему рядом Селвину, так что волосы закрывали ее лицо, женщина произнесла,
- Решили перевести все стрелки на себя, Селвин? Не удивлюсь, если с минуты на минуту это зачтется и вам.

Отредактировано Gudrun Crabbe (2015-02-17 00:09:33)

Нотту стоит больших усилий не поднять палочку для парирования удара в тот самый момент, когда оружие в руках Гриндевальда направлено прямо на него. Возможно и противнику стоит определенных усилий изменить мишень. Несколько коротких мгновений, за которые сердце успевает пропустить лишь один удар. Заклинание наконец бьет в чашку, заставляя содержимое разлиться по столу, на мантию и руку Уилкиса. Кантанкерус заметил, что держит дыхание. И лишь склонив голову в самом вежливом поклоне, который мог изобразить, сидя при этом на своем месте, позволяет себе медленно выдохнуть так, чтобы никто из присутствующих не мог заметить и принять это за вздох облегчения.
- Прошу прощения, милорд, мадам делала пассы волшебной палочкой, и никто из присутствующих не попытался ей помешать, - все так же не поднимая головы говорит он. - Это была исключительно забота о вашей безопасности. Такого больше не повторится.
Помогать женщине и дальше было бы, конечно, глупостью. То есть, еще большей, чем это заклинание, которое стоило ей подвижности. Нотт решает, что на сегодня его гуманизм сделал своё дело и может уходить. И заодно, что обязательно присмотрится к веселой мадам, когда это все закончится. У женщины явно свое особенное видение мира, а это как минимум интересно. Не говоря уже о том, что она с таким видением может еще и полезной оказаться. Но это уже цели явно не сегодняшнего дня.
Минута в молчании, а может и больше. Нотт поочередно переводит взгляд на Сэндса, Лестрейндж, Сэлвина, Миллза. Каждый из них выглядит вполне спокойно. Впрочем, как и он сам. Так же спокойно, как будто обсуждают прогноз погоды на уикенд за чашкой чая в чьей-нибудь гостиной.
Это нормально?
Скрывают ли они свой страх или в самом деле не испытывают ничего подобного? Про себя Нотт может с уверенностью сказать, что он боится. Хотя нет, это слово совершенно не передает всего того, что должно передать. Он поднимается по ступеням вырубленным в монолите собственного страха, поднимается, чтобы обнаружить, что вершины у этой скалы нет, и покорять нечего, а весь смысл - в восхождении. Собственно, разве не ради этого он здесь? Да и вообще в Организации, которая была ничем, когда он впервые заинтересовался идеями Равенства Крови? Разве не ради того, чтобы чувствовать эту самую опасность - одно из самых мощных ощущений, которые заставляют осознать, что ты еще жив. Вопрос лишь в том, как надолго.
Тем временем лидер РОБ решает избавиться от лишнего формализма весьма специфическим способом. Нотту, пусть и с трудом, но удается сдержать улыбку на лице Уилкиса. Ему определенно нравится происходящее: нравится то, как без малейшего усилия австриец показал, что плевать хотел на иерархию, которую уже успели себе надумать его подчиненные, что тем же самым жестом намеренно дистанцирует себя от них, от каждого из них в равной мере, даже то, что своими перемещениями Гриндевальд нарушил весьма удачную для нападения дислокацию - в конце концов, с непредсказуемым противником играть не в пример интереснее. И в то же время, ему вдруг начинает казаться совершенно ясным, что этот человек и безо всякого покушения едва ли смог бы занять прочные позиции на островах. Чистокровные британские аристократы, прекрасные в своей чопорности и извращенной любви к традициям, едва ли смогут всерьез воспринимать человека, начинающего собрание, сидя на столе. Сама идея аппелировать к консервативным ценностям, демонстрируя к ним такое презрение даже в мелочах, не может не нравиться Нотту. Но скорее всего вызовет вполне естественное отторжение у целевой аудитории.
Или искать ставленника, который хорошо понимает, что творит, - или оставить мысль закрепиться западнее Ла-Манша.
Кантанкерус опять опускает взгляд, в этот раз для того, чтобы очистить руку и мантию от пролившегося напитка, и поднимает только тогда, когда Гриндевальд обращается к аудитории. Животрепещущие вопросы у Нотта определенно есть. Он, к примеру, был бы не против узнать о структуре РОБ в Британии, именах руководства, явках и паролях. К сожалению, такое любопытство из уст Уилкиса, скорее всего, вызвало бы некоторое подозрение. Первым, как ни странно, формулирует Миллз.
- И все же, сэр, - не слишком уверенно говорит он голосом Стэфана Баркли, - относительно вашей безопасности. Возможно, это всего лишь мое предубеждение, но мне кажется, что система могла бы работать лучше. Есть некоторые недочеты, вы, наверно и сами их заметили, и если перечислите их, мы непременно займемся их устранением.
Нотт едва заметно хмурится. С одной стороны, коллега прав: знание слабых мест в охране австрийца могло бы быть полезным, в случае, если сегодняшнее мероприятие не удастся. С другой, имел ли Баркли к ней какое-то отношение? Ему самому это неизвестно, но он решает положиться на знания Миллза о своем "подопечном".
Кантанкерус выжидает удобный момент, и тоже вступает в демократичное обсуждение вопросов и предложений.
- Собственно о предложениях. Как вы, должно быть, знаете, некоторые наши планы касательно представителей шведского правительства, потерпели неудачу из-за, - он бросает быстрый взгляд на сидящего напротив Селвина, - повышенного интереса Департамента происшествий и катастроф к тем предметам, которые мы должны были передать делегации. Конечно, говорят, это был прямой приказ Министра, но все же, как мне кажется, нам необходимо лучше согласовывать действия. В конце концов, если бы люди мистера Селвина задержались хотя бы на десять минут, задание было бы успешно выполнено. Не говоря уже о том, что наш наблюдатель при Министре - у нас ведь есть свой человек на первом уровне, кто он, кстати? - мог бы проявить себя активнее. Это ни в коем случае не критика, разумеется. Но, мне кажется, некоторые разработанные мной стратегии, могут значительно рационализировать нашу деятельность внутри Министерства магии. Если позволите, я расскажу о них подробнее и нагляднее, чтобы выслушав все аргументы присутствующих, вы смогли бы принять обоснованное решение по данному вопросу.

Отредактировано Cantankerus Nott (2015-02-08 09:10:34)

Привлекать к себе внимание в столь напряжённой для некоторых ситуации, не входило в планы Селвина. Однако он рассудил, что смерть миссис Крэбб ненужно омрачит сегодняшний вечер. К тому же, мужчина ещё хорошо помнил её мужа. И пусть сострадания к Гудрун не испытывал, но должен был заступиться хотя бы в дань уважения к Чарльзу. Вряд ли тому бы понравилось такое обращение.
Увы, благие намерения не были оценены. Еле слышный шёпот разил ядом. Обида ли иль стыд, а может боль заставила женщину косвенно желать мужчине напротив столь же немилостивого обращения со стороны? Кристиан не знал, но и не собирался в этом разбираться. Он лишь слабо кивнул, посмотрев прямо на вдову. Да, Гриндельвальд отличался, мягко сказать, непривычным для британской аристократии, характером. Да, глава отдела и сам понимал, что мог вызвать огонь на себя, но если, то это будут его и только его проблемы.
И как всегда хозяин сегодняшнего вечера продолжал действовать против столь привычного окружающим этикета, но кто ж ему запретит? Ещё во время их первого знакомства, Крис понял, что Геллерт был намного раскрепощённее остальных. Такой вполне мог спустить с рук какую-нибудь вольность, пока она н перечила ему. Воистину, будь возможность, Кристиан не отказался бы от возможности узнать главу РОБа поближе, чтобы понять. Однако сейчас он полагался на свою интуицию. То ли с оценивающей ухмылкой, то ли одобряющей улыбкой, мужчина проследил за перемещениями Гриндельвальда. Страха не было, было лишь здоровое недоверие, однако, его Селвин испытывал ко всем, кроме близких. Пожалуй, только от Адрианны брюнет не ожидал ножа в спину.  Значит, сюрпризов сегодняшний вечер ему точно не преподнесёт.
Не прошло и года, они всё ж перешли к более животрепещущим темам, чем расправа за шквал жалоб миссис Крэбб.
- Что ж, поделитесь с нами Вашими мыслями, будьте так добры, мистер Уилкис. Однако, относительно той самой делегации, я всё же вынужден упомянуть о сове, которую, в плане обычной проверки, удалось перехватить моим людям. Письмо - часть переписки между членом делегации и Равенством Крови. Посылка никогда бы не достигла нужных нам рук. Увы, нас пытались обвести вокруг пальца, и, стоит подчеркнуть, довольно искусно, но не будем вдаваться в детали.
Мужчина мимолётно провёл указательным пальцем по нижней губе, то ли обдумывая дальнейшие слова, то ли просто уж скучая по новой порции никотина.
- Времени предупредить, уже не было, пришлось действовать. Однако нам действительно не мешало бы наладить коммуникацию и боле тщательно подходить к выбору людей, особенно в интернациональных интересах. Скандал был бы не самым лучшим способом внедрения РОБ на территории Британии. Особенно когда мы говорим о министерстве.
Действительно, привить массам нужный настрой через прессу было в разы легче, чем восстановить репутацию в министерстве после провала. Каждый из членов РОБ действовал лишь в силу своих возможностей, так что Селвин особой трагедии не видел.
Закончив со своим повествованием, Кристиан попробовал-таки шоколад столь любезно предложенный им официанткой. На вкус напиток действительно оказался хорош, хотя мужчина не отказался добавить бы сюда щепотку чили для пикантности.

Отредактировано Christian Selwyn (2015-02-22 02:39:31)

Мадам делала что?!
Если бы Уилкис не склонил голову в поклоне, то взгляд, которым его наградил Геллерт, наверняка бы заставил его прерваться на полуслове. В этот момент маг на полном серьёзе раздумывал, не продемонстрировать ли всё-таки собравшимся действие Sanguinis Ejectio, но уже на другом объекте. Геллерт, считавший магические дуэли одним из любимейших своих развлечений, просто не мог не заметить какие-то пассы стоящей прямо перед ним волшебницы. Так что Уилкис не только нагло врал, но ещё и при этом осмелился предположить, что мадам Крэбб представляет серьёзную угрозу для Гриндевальда. Пальцы сжались на палочке так, что Геллерт был почти уверен, что сейчас услышит хруст. То ли собственных костяшек, то ли древней бузины. Несколько раз он мысленно напомнил себе, что вообще-то собрал здесь этих людей не для того, чтобы их запугивать, и одного представления более чем достаточно, прежде чем выдавить в ответ на заверения Уилкиса:
- Неуместная забота всегда становится своей противоположностью. Странно, что мне приходится вам об этом напоминать, мистер Уилкис.
Позже он ещё обязательно с ним поговорит, но сейчас лучше оставить эту тему.
Предлагая собравшимся высказаться, Геллерт хотел в первую очередь узнать, не мучают ли кого-нибудь ещё из них вопросы из категории “Какого чёрта?!” Но Баркли, очевидно, понял его по-своему.
И опять кого-то заботит его безопасность. До чего же это трогательно… Геллерт возвёл очи горе, потом, склонив голову на бок, скептически уставился на Баркли, терпеливо дожидаясь, пока он закончит. Особенно Геллерту понравился пассаж про “вы наверно и сами их заметили”. Вроде как, всем всё ясно, но вы всё равно перечислите.
- Мистер Баркли, могу лишь повторить свои недавние слова об уместности любой заботы, - сухо заметил лидер РОБ. - Впрочем, если вы так хотите проявить свои разносторонние таланты, я непременно представлю вас человеку, который подробно ответит на все ваши вопросы, но…
“Но с последствиями будете разбираться сами”, - хотел закончить он, вспоминая, как упомянутый человек впервые объяснял Геллерту, что о его безопасности должен думать не только он сам. Помнится, кабинет они тогда разнесли основательно. Да и коридору досталось... До сих пор он не мог окончательно решить было ли это приятным воспоминанием или не очень. Судя по неожиданно растянувшей губы совершенно искренней улыбке - всё-таки приятным.
- Но, в любом случае, этот вопрос разумнее будет обсудить наедине. Не думаю, что кому-нибудь ещё из присутствующих это будет интересно, - закончил Геллерт.
Уилкис от вопросов воздержался, зато у него имелись предложения. Просто удивительно, как быстро может меняться отношение к человеку. Ещё в самом начале этого собрания Геллерт думал о Родни Уилкисе с доброжелательным уважением, которое сложилось у него за их несколько встреч, то сейчас выслушивал его с каким-то отдающим ехидством интересом.
“Ну и что вы ещё скажете, мистер Уилкис?”
А мистер Уилкис решил вспомнить про недавний инцидент со шведской делегацией. Пока Геллерт - он сам сейчас поражался собственному терпению - попытался отделить явно рождённое недавней выходкой Уилкиса желание осадить его резким заявлением, что и без него во всём уже разобрались, от здравой, бесстрастной реакции на поднятую проблему, ответил Кристиан. Геллерт выслушал, медленно кивнул, постаравшись одним простым жестом выразить и согласие, и одобрение.
- Да, отлаженная система оповещения в экстренных случаях, конечно же, весьма полезна, но это палка о двух концах. Вам же, Кристиан, не хотелось бы, например, оказаться в неловком положении оттого, что кому-то что-то показалось и он в неподходящий момент забил тревогу? - вообще-то Геллерт больше опасался возможности целенаправленной диверсии в случае предательства, но предпочёл не провоцировать заявления присутствующих о том, что они все такие-растакие надёжные. - Быть может, ваши идеи, мистер Уилкис, затрагивают и этот аспект нашей деятельности? - свои соображения были и у Геллерта, всё-таки сказывался весьма разнообразный опыт последних лет, но сегодня он собирался в первую очередь слушать. - В данной же ситуации мистер Селвин поступил наилучшим возможным образом, - может, и слишком громкое заявление, но почему бы и нет? В конце концов, Геллерту действительно понравилось, как Селвин реагировал на меняющиеся обстоятельства. - Кроме того, вмешательство более высокого уровня могло бы иметь нежелательные для нас последствия. Что касается вас, мистер Уилкис… Мне казалось, ничего, что могло бы связать вас с посылкой, обнаружено не было. Что-то изменилось? И, Кристиан, не могли бы вы предоставить мне перехваченное письмо или его копию? В общих чертах меня ознакомили с его содержанием, но хотелось бы взглянуть самому.
Интересно, кто-нибудь из них догадывается, зачем Геллерт их сегодня собрал? Раздать ценные указания? Выслушать их соображения и предложения? Последнее ближе к истине, конечно, но это далеко не всё. Никого состав собравшихся не смущает? Ксавьера, Стэфана, Гудрун он сегодня встретил впервые. С Родни и Адрианной встречался несколько раз за последние полтора месяца. Разве что с Кристианом они знакомы уже немногим больше двух лет, но за это время практически не общались. Впрочем, откуда им знать такие детали друг о друге? Вон, Адрианна и Уилфорд, кажется, до сих пор не в курсе, что делают одно дело.
Высказаться решила и мадам Крэбб, но её тон, надо сказать, заметно изменился. Геллерт сдержанно кивнул в ответ на её первые слова. Когда женщина зачем-то решила встать, опираясь на свой стул, Гриндевальд помедлив несколько секунд тоже одним движением соскочил со своего стола и неторопливо прошёлся, остановившись напротив женщины футах в шести от неё. Палочка всё ещё оставалось у него в руках - всё это время он её и не думал убирать, но не похоже было, чтобы Геллерт собирался её использовать. Впрочем, поднять опущенное оружие в боевое положение дело даже и не секундное.
Практически сразу стало ясно, что изменения в манере мадам Крэбб говорить носят исключительно косметический характер. Да, она пару раз назвала его милордом, да, значительно убавила градус возмущений и претензий. Но вот стойкое впечатление, что его считают то ли несмышлёнышем каким-то, то ли просто выскочкой, осталось.
Глубокий вдох, выдох. Убить он её всегда успеет, и будет просто замечательно если её смерть при этом послужит какой-нибудь цели, не обязательно великой. Этой мысли с трудом, но пока хватало для того, чтобы позволить ему относительно спокойно выслушать вдохновлённую речь женщины, которая считала, что лучше него знает, как ему следует поступать.
Приглашать её сюда была ошибкой, теперь в этом уже не оставалось сомнений. Гудрун Крэбб, очевидно, принадлежала к числу тех людей, о которых говорила. Тех, кто готов идти до самого конца, тек, кто без колебаний готов умереть. Но не за него, нет. За Идею. И если она вдруг решит, что Геллерт этой Идее не соответствует, то он в мгновение ока превратится в её глазах из пророка в еретика.
Он знал, как следовало бы поступить, чтобы успокоить её, вернуть ей прежнюю веру, но…
“Дайте мне повод, мадам. Просто дайте мне повод”.
Когда мадам Крэбб закончила и села на своё место, Геллерт подошёл к ней, положив левую руку на спинку её стула.
- Конечно, мадам, - негромко произнёс он, слегка наклонившись к ней. - Я уверен в каждом из своих сторонников так же, как и они - во мне.
- Пропаганда, как верно заметила мадам Крэбб, на данный момент является одной из наших первостепенных задач, - Геллерт начал говорить ещё по пути обратно к облюбованному столику. - Но сейчас важно не переусердствовать. Да, оглушающие аккорды марша могут поднять некоторых, но, мадам, взгляните на мир здраво, сколько их, тех, кто вообще способен идти до конца за какие бы то ни было идеалы? Один из трёхсот? Остальных же это только оттолкнёт. Зато тихая, едва различимая навязчивая мелодия, вплетённая в повседневную жизнь, способна на гораздо большее. Хотя, конечно, она потребует от нас больших усилий. Для начала придётся разобраться во внутреннем мирке пока ещё не наших СМИ, чтобы можно было несколькими точечными ударами охватить как можно большую область, оставив остальных работников пера пребывать в счастливом неведении относительно того, чьим целям они служат. Сосредоточимся пока на “Ежедневном пророке”: как я успел понять, многие им и ограничиваются. Нам нужно знать, кто и за какие разделы отвечает, кто имеет в редакции достаточный вес, чтобы к его советам прислушивались, кто принимает решения о принятии того или иного материала в печать и прочее в том же духе. Адрианна, возможно, вы можете в этом помочь? Может быть, вы могли бы посоветовать, к кому следует обратиться? - он бросил насмешливый взгляд на Гудрун и снова обратился к Адрианне. - Не нужно искать человека, готового умереть за нас, меня вполне устроит кто-нибудь, кто может за определённую плату - или под действием Империуса - поделиться информацией. Одной трети будет достаточно для того, чтобы мы могли начать действовать. Да, кстати, - теперь Геллерт обращался уже ко всем, - мне также нужен список журналистов, выступающих в поддержку магглорождённых, и тех, от кого можно ожидать подобных выступлений. Не обязательно из “Пророка”, но желательно, чтобы их фамилии были на слуху.
Вопрос о Равенстве Крови он пока проигнорировал. Честно говоря, он практически ничего не знал о них, кроме редких упоминаний, и признаваться в этом не горел желанием.
- Ах да, мадам Крэбб, вы не поверите, но горячий шоколад нисколько не мешает разработке планов, которые будут воплощены в жизнь, как только опустеют чашки, - в подтверждение своих слов Геллерт заставил свою оставленную чашку плавно пролететь к нему и неторопливо сделал глоток.

Отредактировано Gellert Grindelwald (2015-02-24 17:28:00)

Адрианна лишь слушала и внимательно наблюдала за каждым в комнате. Безучастность могла показаться следствием равнодушия, но это ложное впечатление. Аристократка не торопилась, с интересом наблюдая за изменением ситуации, которая недавно была напряжённой. Самым примечательным для девушки стало поведение главы РОБ, отвлёкшее её от прочего. Перемещения Гриндевальда до другого стола и комфортное размещение на его поверхности выглядели непозволительной вольностью в глазах консервативной англичанки. Адрианна сочла бы подобную вольность абсолютной невоспитанностью, но личность исполнителя этого показательного выступления не позволяла сделать такой вывод. В поведении мужчины она увидела насмешку над устоями чистокровных волшебников Британии. Как он хочет бороться за идеи организации, если демонстративно нарушает негласные правила нашего общества? Замечательно, что он в себе уверен, но пренебрежение и неуважение оттолкнёт слишком многих. Озвучивать своё мнение Лестрейндж не спешила, понимая, что рискует повторить участь кузины, но скрыть удивление было бы лишним. Она внимательно посмотрела на Геллерта, взглядом спрашивая: "Серьёзно?". В представлении аристократки всё должно было быть иначе.
Впервые она спускала кому-то с рук оскорбление традиций общества, в котором имела уютное место, весьма комфортабельное и вычурное, стоит заметить. Ей стоило больших усилий закрыть глаза на поведение иностранца, но это было лучшим вариантом, ведь две пострадавших девушки за один вечер – это было бы слишком.

Упоминание Равенства Крови в разговоре мужчин заставило Адрианну заметно оживиться. Разумеется, она слышала о такой организации, мысленно называя их сборищем грязнокровок. Ей эти люди представлялись жалкими, но даже так она осознавала, что они могут представлять угрозу. Пока организация-соперник злила её только, как комар, в летнюю ночь жужжащий над ухом, но из назойливой букашки эта проблема способна перерасти во что-то серьёзное.  Группа фанатиков способна заразить своими идеями всех маглорождённых, а толпа фанатиков опасна в любом случаи, они способны на всё.

Слушая кузину, Адрианна кивала в ответ на некоторые фразы, но с другими высказываниями была не согласна. Однако в целом мысли родственницы о внушении по средствам СМИ вызвали одобрительную улыбку на лице Лестрейндж. Пусть такой шаг для организации был очевидным, но его необходимость неоспорима, о чём глава РОБ запамятовал, как показалось Адрианне. Высказываться о согласии с мнением Гудрун журналистка не спешила, предпочитая сначала увидеть реакцию Гриндевальда, ведь после неприятного момента разногласий между ними прошло лишь несколько минут.
Адрианна была уверена, что у неё ещё будет подходящий момент, чтобы поделиться своим мнением. Она чувствовала себя уверено и комфортно, поэтому никуда не торопилась. Немаловажную роль в её спокойствии сыграл сидевший рядом Кристиан. Присутствие близкого друга расслабляло, нейтрализуя настороженность в отношении троих незнакомых ей мужчин на собрании.
Лестрейндж внимательно слушала ответ Геллерта, в очередной раз отмечая его неторопливость в отношении действий РОБ. Это был тот редкий случай, когда последовательность не вызвала её одобрения и показалась медлительностью. Однако приходилось довольствоваться этим, уповая на то, что глава РОБ всё продумал и знает, что делает. Она в это слабо верила, но пока ситуация позволяла ей подождать с выражением своего недовольства, поэтому когда Гриндевальд обратился к ней, ответ был осторожным.
- Мадам Крэбб во многом права, - Адрианна смотрела только на Геллерта, поэтому назвала кузину именно так, не зная осведомлён ли он об их родстве, - Было бы чудесно, если бы мы начали эти действия в СМИ первыми, однако я не могу гарантировать, что Равенству Крови не удастся найти путь, чтобы попытаться конкурировать за место идеи в головах общества. Рискну предположить, что нас ждёт информационная война. Я бы посоветовала Вам не затягивать с продвижением идеологии в массы. В условиях соперничества время дорого. Я только напоминаю Вам то, что Вы сами хорошо знаете, - она учтиво улыбнулась, - Разумеется, я знаю нужных людей в издательствах, на которых можно оказать влияние различными способами. Я предоставлю Вам всю необходимую информацию, когда пожелаете.
Журналистка уже принялась перебирать в голове имена и должности работников всех печатных изданий, поэтому слова незнакомого ранее мужчины слушала без особого интереса. Завершение его короткого монолога не могло оставить равнодушным никого.
Лестрейндж не была готова к такому повороту событий, но реагировала быстро для той, кого многие считали изнеженной и хрупкой. Аристократка резко встала, доставая палочку из кармана мантии, и почти выкрикнула, целясь в зачинщика боя. Разобраться в причинах лучше после.
- Каллерето Лоно.
К большому разочарованию огненный шар ударился о защитные чары, созданные другим незнакомцем. Закончить следующий взмах палочкой Адрианна не успела, оказавшись отброшенной заклинанием противника. Неудачное приземление на холодный пол вызвало тихий болезненный стон девушки, которая тут же забыла об ушибах и поспешила подняться на ноги. Злость закипала в груди, словно ядовитое зелье на сильном огне. Создатель сбившего её с ног заклинания стал мишенью для гнева.
- Ульмен Артус.

Наконец решила высказаться и Адрианна. От её первых же слов - “Мадам Крэбб во многом права...” - Геллерт раздражённо поморщился, но промолчал. Ему даже подумалось, что они тут все сговорились и только Кристиан и молчаливый Ксавьер не участвуют в заговоре. А Адрианна рвалась в информационный бой. Похвальное в общем-то рвение. Если бы ещё девушка мыслила чуть менее прямолинейно, цены бы ей не было. Британию не нужно было убеждать в превосходстве чистокровных, Британия и сама неплохо с этой задачей справлялась, а раз так, то к чему комфортно себя чувствующей аристократии что-то менять, куда-то лезть и вообще проявлять какую бы то ни было активность. Вон только Малфои отличились, и никто так до сих пор и не смог объяснить Гриндевальду ни зачем они это сделали, ни почему.
Геллерт уже собрался ответить, но заговорил Уилкис, и в этот раз он словно бы угадал ход мыслей лидера РОБ. Вот только Геллерту казалось, что дела в стране обстоят чуть более благоприятно для нечистокровных, но вероятно Уилкис знает, о чём говорит…
То, что что-то не так, Геллерт начал понимать, когда Уилкис упоминал уже мелкие издания. Нет, это было не понимание, а всего лишь лёгкий навязчивый зуд где-то на границе сознания. Мелкие несоответствия в поведении Уилкиса, практически заглушённые выходкой мадам Крэбб, тем не менее складывались во всё растущую и растущую стопку, и сейчас она была близка к тому, чтобы рухнуть. Уилкис говорил по делу, но не так… не так, как мог бы говорить об этом кто-либо из его сторонников.
- Вот почему нам не остается...
Смутная догадка становится уверенностью. Уверенностью, которая не требует доводов и объяснений, но ещё не имеет конкретных очертаний. Геллерт ещё не может сказать, чего ждать, но не сомневается, что чего-то ждать надо.
- ...ничего, кроме…
Яркой вспышкой приходит понимание, и Гриндевальд начинает действовать с первыми же звуками Непростительного проклятия.
- ...Avada Ke…
В его правой руке палочка, в левой - чашка с почти допитым горячим шоколадом. Решение очевидно.
- Engorgio, - быстрое прикосновение дерева к фарфору.
- ...davra!
Он бросает стремительно увеличивающуюся чашку навстречу Уилкису и ещё успевает подправить траекторию её полёта, когда она взрывается от столкновения с лучом зелёного света. Ещё некоторое время растущие осколки разлетаются в стороны, и Геллерт инстинктивно прикрывает себя щитом. Он уже соскочил со стола и широко улыбается, глядя на противника. Ему нравится, как брошен вызов. Один на один, лицом к лицу. Если бы Уилкис - Уилкис ли? - действовал в одиночку, Геллерт бы приказал остальным не вмешиваться, но сейчас такой приказ излишен.
- Exitus Vitalis, - заклинание вылетает безмолвным салютом, приветствием противника.
Геллерт не рассчитывает закончить бой одним действием. Он уверен, что решившийся на поединок маг, должен быть достаточно умелым, чтобы не позволить этому случиться. Если он не безумец, разумеется.
Быстрые шаги в сторону. Геллерт ждёт, что его заклинание будет отражено и готов уклониться от него.
Очередное заклинание ударяет в пол, туда, куда, как кажется Геллерту, движется Уилкис. И там вырываются прямо из пола огненные языки. Не темномагическое, непокорное никому пламя. Просто обычный огонь, который, подчиняясь воле Геллерта пытается взять Уилкиса в сжимающееся кольцо. Но Гриндевальд вложил достаточно сил в это заклинание, чтобы быть уверенным, что когда он прекратить его подпитывать, огонь продержится ещё несколько мгновений.

Отредактировано Gellert Grindelwald (2015-03-25 08:56:00)

Нельзя было не признать, что противники работали гораздо слаженнее, что ещё сильнее злило Адрианну. С сожалением она решила, что опасения не напрасны и сторонники Равенства Крови могут оказаться, если не опасными, то достойными противниками. Не было сомнений в том,  что шпионы, пробравшиеся на собрание, являются членами этой организации. Если бы они были из Министерства, то стремились бы поймать Гриндевальда, а не убить. Другие методы.
Выкроив пару секунд на то, чтобы оценить ситуацию в целом, Лестрейндж оставила другим разбираться с летящим в их сторону столом. Жалеть об этом ей не пришлось, от опасности быстро избавились. Видимо, Геллерт хочет сам покончить с несостоявшимся убийцей, так не будем ему мешать. Мы остались против одного – ужасно нечестно, но ведь не честнее приходить на встречу, на которую не получали приглашение. Несмотря на решение не мешать, Адрианна старалась не упускать из виду двух противников, сетуя, что в закрытом помещении слишком опасно использовать Fiendfyre. Однако ей пришлось сосредоточить больше внимания на одном, Баркли, кажется. 
Колдовать дальше, тратя драгоценные секунды на проговаривание заклинания, было бы неудобно, поэтому следующее было невербальным.
- Incendio, - рой пчёл, летевших в её сторону, вспыхнул и упал на пол, превратившись в горсть маленьких угольков, - Что это? Слишком слабо, - она сделала один шаг к противнику, направляя на него палочку.
- Creo Aurum , - после быстрого взмаха палочкой между колдуньей и целью  возник вихрь, достаточный, чтобы уместиться в высоту комнаты, но нанести серьёзный урон.
Ещё один шаг к врагу. Угольки слабо хрустнули под каблуком, рука направлена на разрушительный смерч комнатных масштабов, чтобы контролировать его. Держать заклинание направленным на врага было задачей непростой, но не настолько, чтобы она не замечала, что происходит вокруг. Лестрейндж старалась быть готовой в любую секунду отпустить вихрь и создать щит, если в неё вдруг полетит заклинание.

Стол - не такое уж плохое оружие, надо сказать. Иногда ничем не хуже палочки, а уж в сочетании с её магией - так вообще прекрасное. Во всяком случае, похоже, мебель задела Селвина, не давая тому вовремя отреагировать на следующую атаку, и уже всю прелесть слепоты он ощутил в полной мере. Потом стол, посчитав свою миссию выполненной, раскололся о стену.
Миллз торжествовал. Против него осталась всего-то одна соперница, разве это проблема? Быстро поднявшись на ноги и пользуясь тем, что женщина решила поговорить, вместо того, чтобы атаковать, нанес новый удар.
- Flagrum
Он занес палочку опять, но в этот самый момент в лицо врезалась воздушная стена, которая по ощущениям не слишком-то отличалась от каменной. Миллза развернуло, бросило на стену, затылок - бывает же такое невезение - угодил прямо на её выступ. Белая стена моментально окрасилась кровью, маг обмяк, но на землю так и не упал: его соперница все еще удерживала перед собой прижимающий тело к стене смерч.

Противник выбрал самый удобный щит, и Нотт ответил ему тем же, зеркально повторяя росчерк палочки в воздухе.
- Reflecto
Отличное развлечение, перебрасываться взрывным заклинанием в комнате, где по полу растекается ламповое масло. А через какие-то мгновения, видимо, еще какое-то резко пахнущее вещество. О том, что оно неплохо горит, можно догадаться за мгновение до взрыва. Нет времени выбирать щит. Нотт инстинктивно повторяет Glaciari, направляя палочку на взрыв. Говорят, именно это заклинание спасало жизни магам на маггловских кострах. Но теперь даже магглы ни при чем, маги с удовольствием сжигают друг друга сами. Наверно, из уважения к достойному противнику надо было бы на месте превратиться в кучку пепла, но на сегодня у Нотта другие планы. Кантанкерус готов был атаковать снова, но не учел, что кроме огня у взрыва есть еще одно неприятное последствие.
Взрывная волна мгновенно бросает его на пол, оглушает - на короткие секунды, но все же - действует не хуже Конфундуса, не давая возможности разобрать, где потолок, а где пол, не говоря уже о противниках. И противник, конечно, не смог бы не воспользоваться этим, так что для начала Нотт накрывает себя куполом Reflecto, дожидаясь, пока атакующее заклинание ударит в щит, давая себе долгую секунду на передышку. А затем, игнорируя настойчивый голос здравого смысла, призывающий немедленно аппарировать, и боль в наверняка сломанных ребрах наконец сориентировавшись, бьет опять, на всякий случай, вкладываясь в беззвучный приказ прекратить бой.
- Imperio

Отредактировано Cantankerus Nott (2015-04-04 19:33:54)

“Как долго можно перебрасывать друг другу одно и то же заклинание?”
Геллерт ничего не имел против того, чтобы проверить, но в этот момент разлитое по полу масло волновало его гораздо сильнее, и спешно выставленное Reflecto отразило заклинание мимо не-Уилкиса.
Взрыв опрокинул противника на пол и явно дезориентировал, так что Геллерт было решил, что бой подошёл к концу. Перенеся внимание от буйства столов и вихрей обратно к своей дуэли, он ограничился известным каждому школьнику Stupefy, но неожиданно заклинание было отражено окружившим лежавшего мага куполом.
“Надо же, какой упорный”.
Геллерт уклонился от своего же заклинания, а противник решил удивить его ещё раз, атаковав.
Reflecto.
Заклинание прошло через щит, словно бы его и не было. Запоздалая попытка увернуться ни к чему не привела, Империус - Геллерт распознал его слишком поздно - ударил в плечо, и на какое-то мгновение все мысли заслонил один приказ - прекратить бой. Тратить даже секунды на сопротивление ему, маяча прекрасной мишенью, было бы  непозволительной глупостью. Вряд ли не-Уилкис столь самонадеян, чтобы рассчитывать продержать Гриндевальда под Империусом хоть сколь-нибудь значительное время, так что сейчас должно последовать что-то более ощутимое.
Геллерт дезаппарировал. Для этого пока не требовалось ломать чужую волю, просто отделить её от своих желаний и устремлений - обычное упражнение для окклюмента.
Он надеялся что хлопки аппарации и дезаппарации сольются воедино и не позволят противнику вовремя понять, что Геллерт не исчез без следа, а всего лишь находится у него за спиной, у пошедшей трещинами стены и выбитого взрывом окна. А даже если и поймёт, то вряд ли сможет в таком состоянии достаточно быстро развернуться.
Секунды, необходимые, чтобы сорвать с себя паутину Непростительного. Это совсем нетрудно, особенно, когда  его всё ещё переполняет пьянящий азарт дуэли, который не идёт ни в какое сравнение с тупым удовольствием, что дарует Империус. И всё же Геллерт прикладывает усилия, чтобы сделать разрыв максимально резким и, если повезёт, не только избавиться от чужой воли, но и ударить по противнику. Империус - палка о двух концах.
Как только Непростительное сброшено, Бузинная палочка взлетает вверх, один за другим выписывая пассы заклинаний.
Tinnire.Confundum. Consopire. Stupefy.
Уязвлённый недавним попаданием, Геллерт тем не менее всё ещё достаточно себя контролирует, чтобы не прибегать к смертельным заклинаниям.

Вот и всё. Наклонившись Геллерт подхватил палочку недавнего противника и, бросив на неё быстрый взгляд, убрал в карман. Была ли это палочка Уилкиса или нет, он сказать не мог, так что этот вопрос предстояло ещё прояснить. Как и судьбу самого Уилкиса.
Тем временем закончился и второй бой. Как оказалось, потерь его сторонники не понесли, но их состояние… впечатляло. Конечно, зная, что всегда может рассчитывать на прекрасно обученных профессионалов с континента, Гриндевальд мало внимания уделял боевой подготовке членов РОБ в Британии. Тем, кто хотел, готов был помочь сам или подобрать подходящего учителя, но на обязательных тренировках не настаивал. И всё же… Один против четверых, и двое из этих четверых выведены из строя, а ещё двое изрядно потрёпаны. Орлы, что ещё сказать.
Молча Геллерт подошёл к пригвождённому к стене предположительно Баркли, хмыкнул. По его мнению, маг годился разве что на материал для Инфернала, но очень хотелось верить, что колдомедики смогут его приятно удивить.
- Должно быть, он был великим магом, - фыркнул Геллерт, вроде бы ни к кому не обращаясь, но по-английски.
Без особой надежды на какой-либо эффект направив невербальное Santino в затылок Баркли, Геллерт точными и резкими движениями палочки стал высвобождать пострадавшего из захвата досок, затем аккуратно переправил безвольное тело на два, несмотря на бардак, оставшихся стоять вместе стола. Agglutium сделал их одним целым.
- Интересно пообщались, - сухо заметил он, укладывая рядом с Баркли и второго нападавшего. - Дамы и господа, - он резко развернулся к оставшимся в сознании. - Тех из вас, кто считает, что в состоянии самостоятельно разобраться с последствиями этой встречи, я более не задерживаю. В ближайшее время мы ещё обсудим как произошедшее сегодня, так и те вопросы, которые мы не успели затронуть. Остальных приглашаю познакомиться с возможностями немецкой медицины. Не стану утверждать, что немецкие колдомедики чем-то превосходят способности ваших соотечественников, но зато могу обещать, что вам не станут задавать ненужных вопросов.
Смысла выяснять прямо сейчас, не замешан ли - намеренно или по неосторожности - кто-либо из них в нападении, Геллерт не видел. Никто из них не знал, кто ещё приглашён на собрание, а значит искать утечку следовало где-то ещё.
- Portus.
В портключ был превращены два склеенных стола, на которых лежали сейчас нападавшие. Местом назначения было одно из просторных помещений в берлинской больнице, уже давно используемое как раз для того, чтобы без лишнего шума принимать и распределять по больнице пострадавших в различных стычках членов РОБ.
Прежде чем самому последним покинуть ресторан, Геллерт в нескольких местах поджёг помещение с помощью Ignis Tenebratis. Проверять, не уронил ли кто в суматохе пуговицы с монограммой ему не хотелось. Проще было уничтожить все возможные улики разом.
Улыбнувшись отблескам жадно набросившегося на предложенную трапезу негасимого пламени, Гриндевальд дезаппарировал.