Мисс Лестрейндж была не первым его выбором на роль проводника в общество британских чистокровных семейств. Сначала его неделю заверяли, что подобран просто идеальный вариант и все пройдет как по маслу. С этим идеальным Геллерт встретился вчера утром и все еще брезгливо передергивался от воспоминаний. Волшебник, слащавый взгляд которого сочился елейной преданностью, был настолько скользким, что после его потного рукопожатия невыносимо захотелось тщательно вымыть руки. Нет, Геллерт не имел ни малейшего повода усомниться в полезности волшебника, как не видел ничего оскорбительного в том, чтобы эту полезность использовать в своих целях. Но провести с этим целый вечер?
Окончательно Геллерта добило осторожное замечание доверенного лица, что не стоит отказывать этому типу, иначе он может обидеться.
Обидится оно, видите ли! И поэтому Геллерт должен терпеть его общество. Серьезно?
Типа спасла брезгливость, которую испытывал темный маг от одного только его вида, и соображения, что оно, должно быть, действительно очень полезное, раз его еще кто-то терпит и беспокоится, как бы оно не обиделось. А додумавшийся предложить это в качестве "идеального варианта" просто достаточно быстро успел найти замену. Похоже, маг так рьяно подошел к исправлению оплошности, что бросился в другую крайность. Впечатление от мисс Лестрейндж, сложившееся у Геллерта едва ли не с первых минут знакомства, помещалось в одно слово "своевольная". Не настолько, чтобы вызвать его недовольство или раздражение, но вполне достаточно для если и не уважения, то во всяком случае интереса. Вот только недавние впечатления давали о себе знать, придавая весьма вежливому общению с Адрианной нотки ничем, на первый взгляд, не спровоцированного ехидства, а потом и вовсе сменились надменной мрачностью.
В лавке Геллерт с крайне скептической миной, но молча рассматривал содержимое полок. Хоть и свое "отлично" по зельям он в Дурмстранге получал заслуженно, к искусству изготовления снадобий относился с пренебрежением. Было что-то такое неправильное в том, чтобы неделями выискивать редкие ингредиенты и отмерять, засекать время, помешивать, не допуская и малейшего отклонения от рецепта, и все - ради какого-то однократного эффекта, которого порой проще было бы добиться одним или несколькими заклинаниями.
С дежурным любопытством проследив, как Адрианна забирает флакончик, Геллерт неторопливо направился к выходу, позволив девушке себя догнать. На ее благодарность и предложение пройтись Геллерт ответил ни то кивком, ни то поклоном - чем-то на границе вежливости и насмешки. Да, прогулка сейчас была бы нелишней.
Мрачная улочка очень быстро осталась позади, и теперь волшебники шли по чему-то среднему между дорогой и тропинкой. Оставшиеся позади фонари настаивали на том, что это это все-таки дорога, в то время как подступавшие к ним вплотную деревья, явно никогда не сталкивавшиеся с садовниками, были с таким выводом категорически несогласны. Фонари исчезли за первым же поворотом, деревья пропадать пока не собирались, значит, к их мнению и стоило прислушиваться.
Геллерт шел бок о бок с Адрианной, не отставая, но и не пытаясь оставить девушку позади. Казалось, мягкий еще не нетронутый снежок проседает при каждом шаге, но скорее всего это было лишь игрой воображения: слой снега был слишком тонким, чтобы ощутить, как сжимаются снежинки под подошвами.
- Нет ничего интереснее того, что “здесь не ради нас”, - вдруг заметил Геллерт. Можно было бы решить, что все это время он только и о том и думал, что о визите во “Все для зелий”. - Не сомневаюсь, что этот зельевар еще долго будет гадать, кто же был спутником его постоян…
- Подождите! Эй! Подождите! - чей-то срывающийся голос донесся снизу по склону.
Долго искать его обладателя не приходилось: волшебник, спешащий к ним напрямик через нехоженую поросль какого-то кустарника, держал в поднятой правой руке светившую люмусом палочку. В левой он зачем-то сжимал свернутую в трубку потрепанную газету, примерно на четверть обуглившуюся. Выглядел человек крайне нелепо для подобной обстановки. Из-под мантии виднелось что-то подозрительно похожее на пижаму, а единственной деталью одежды с меховыми элементами были домашние тапочки. Он явно торопился, но из-за плохо подходящей для подъема обуви двигался неуклюже и медленно, то и дело соскальзывая.     
Геллерт развернулся в сторону волшебника при первых же звуках его голоса, удивляясь, как он до этого не расслышал его шумного приближения. Палочка оказалось в его руке как обычно даже раньше, чем он успел о ней подумать. Впрочем направлять ее на незнакомца Геллерт пока не собирался, держа руку опущенной.
- Подождите, подождите! - повторял человек, но уже не так громко. Слова вырывались вместе с облачками разгоряченного дыхания. Добравшись до Геллерта и Адрианны он наконец добавил разнообразия в свою речь.
- Министерство! - выдохнул он, зачем-то помахав перед волшебниками своей газетой. - Мне нужно в Министерство! - затем он суетливо огляделся, словно ожидая обнаружить неподалеку парадный вход в Министерство магии.
- А эта страна не устает меня удивлять, - со смешком обратился Геллерт к девушке.
- Нет, вы не понимаете! - тут же встрял незнакомец. - Мне нужно! Мне обещали! - и он еще раз продемонстрировал свернутую, почерневшую у края газету, будто бы она могла все объяснить.

После первых же слов Адрианны незнакомый волшебник вдруг резко сник.
- Нет, - обескураженно произнес он. - Не знаю... Но мне ведь дали!.. - он снова, в который уже раз, продемонстрировал свою многострадальную газету. - Сказали - в Министерство...
Волшебника заметно трясло: то ли от холода, то ли еще почему. Если не считать этого, какого-то не очень осмысленного взгляда и общего безумия ситуации, выглядел он крайне домашним человеком. Полноватый, с наметившейся плешью и ухоженными усами, в весьма приличной, хоть и неуместной одежде. При взгляде на таких сами собой приходят мысли об уютном коттедже, натопленном камине и спокойной, размеренной работе. Такие люди не бегают в тапочках без серьезных на то причин.
Заинтригованный Геллерт пытался разглядеть хоть что-нибудь на столь важной для этого человека газете, но тот постоянно ей махал, и буквы не желали складываться в слова. Палочки он по-прежнему не убирал, но держал ее небрежно, расслабив кисть.
А вот Адрианна, если судить по раздражению, слышавшемуся в ее голосе, его интереса не разделяла, и ее следующая фраза это только подтвердила.
Спешим? Геллерт глянул на девушку с легкой укоризной, словно отец, у ребенка которого серьезные взрослые пытаются отобрать игрушку. Он не знал, далеко ли Малфой-мэнор и сколько еще времени до начала приема, но его вполне устраивала уверенность, что уж к середине они в любом случае успеют.
- Адрианна, - мягко проговорил он, - думаю, мы все же можем найти несколько минут для человека в столь затруднительном продолжении, ведь так?
Последние слова он договаривал уже глядя исключительно на незнакомца, словно спрашивая у него: "Вы действительно находитесь в затруднительном положении?"
Ответ же волшебницы его не особо интересовал. Точнее, ему даже в голову не приходило, что она может сказать нет и потребовать немедленно продолжить путь.
Видимо, одобренный поддержкой, волшебник тут же смог выдать нечто более содержательное:
- Понимаете, мне дали... - он снова дернул рукой с газетой, - Портключ... А он - вот... - теперь он поднял газету на уровень глаз и палочкой указал на опаленный край.
Геллерт наконец смог разглядеть часть заголовка и с удивлением обнаружил, что газета-то не английская. Секундного замешательства хватило, чтобы опознать французский язык. Странно, а ведь незнакомец, похоже, англичанин…
Вывод этот Геллерт сделал исключительно основываясь о том, что волшебник с самого начала заговорил по-английски. На то же, что английский незнакомца идеален Геллерт внимания не обратил. Он не сомневался в том, что и сам безукоризненно говорит на языке туманного Альбиона, а значит, никакой это не показатель. Но вообще-то любой британец мог бы заметить, что хотя Гриндевальд действительно неплохо говорил по-английски: не вставлял немецкие слова, старался произносить звуки как надо, а не как привык, редко допускал ошибки - полностью от акцента не избавился, и распознать в нем иностранца можно было бы за одну-две минуты, если не раньше. Волшебник с газетой же говорил совершенно чисто. Хотя и сбивчиво.

- Французский? - эхом откликнулся незнакомец. Простой вопрос вызвал у него замешательство. - Она из Франции, - очень тихо, явно понимая издевательский характер такого ответа, произнес волшебник.
Геллерт негромко фыркнул, сообразив, что на вопрос Адрианны ответил бы точно так же, не чувствуя однако себя при этом в чем-то виноватым. Незнакомец же, словно бы испугавшись такой реакции, поспешил пояснить:
- Понимаете, у меня... лавка... винная...
Хотя волшебник уже успокоился достаточно, чтобы говорить связно, теперь ему мешал холод. Он плотнее закутался в мантию, пытаясь выжать из нее все возможные крохи тепла. Ни палочки, ни газеты он из рук не выпускал: похоже даже не вполне отдавал себе отчет в их наличии. Посиневшие губы почти непрерывно дрожали.
- Foverus, - бросил Геллерт, направив палочку на незнакомца.
В этом действии не было ни капли заботы. Так человек прокручивает ручки барахлящего радио, чтобы вернуть четкость звучанию. Если он при этом и испытывает какие-нибудь чувства, то они обычно ограничиваются недовольством тем, что устройство не может работать нормально.
Но различать такие оттенки незнакомец пока был не в состоянии.
- Благодарю, - пробормотал он и продолжил понемногу крепнувшим голосом: - Я винами торгую. Понимаете, у меня много французских поставщиков, - чем дальше, тем более сложные и распространенные предложения удавались незнакомому волшебнику. - А там сейчас, вы понимаете, как неспокойно.
Геллерт понимал. Причем наверняка - гораздо лучше, чем этот продавец вин. Непроизвольно он даже кивнул - и с гордостью - волшебнику, словно говоря ему: “О да, неспокойно - это еще мягко сказано”.
Он с удовольствием отметил, что Адрианна, похоже, тоже заинтересовалась. То ли потому что встреченный волшебник стал меньше походить на безумца, то ли из-за того, как отнесся к нему Геллерт. Участия в ее голосе заметно не было, но кому это важно? Можно подумать, он сам изнывает от желания помочь незнакомому чудаку. Пока что им двигало исключительно стремление понять, разобраться, и если Адрианна это стремление разделяла... Что ж, тогда она тем более достойна внимания.
- Я не хотел! - невпопад почти выкрикнул волшебник. - Понимаете, из-за этого Гриндевальда и его шайки у меня сплошные убытки, да, но я все равно не хотел ехать. Зачем мне проблемы? Но Родерик сказал, что если я никуда не буду лезть, меня никто не тронет. И я не лез! Меня заставили! - похоже недавние переживания нахлынули на мужчину с новой силой, он даже всхлипнул или во всяком случае издал звук более всего похожий на всхлип. - Заставили! А потом пришли они и... и... Вот!  - не найдя слов, волшебник снова продемонстрировал газету так, что она оказалась у Геллерта прямо перед носом.
Маг отреагировал не задумываясь. Один раздраженный взмах палочки - и свернутая в трубку газета стрелой взмывает вверх, оставив незнакомца сжимать опустевший кулак. Еще несколько мгновений и невербальное Reducto обратило портключ в облачко подхваченного ветром пепла.
Незнакомец оторопело глядел в то место, примерно метрах в четырех над землей, где газета окончила свой жизненный путь. Неясно, на какие мысли натолкнуло его это зрелище, но когда он снова опустил посмотрел на Геллерта и Адрианну, то наконец смог задать вопрос, с которого, наверно, ему и стоило начинать:
- А вы к... кто?
“А мы, друг мой, тот самый Гриндевальд и его шайка, представленная сей очаровательной волшебницей”.
Нет, вслух Геллерт этого не сказал. Но выражение его лица в точности соответствовало не произнесенной фразе: широкая издевательски-радушная улыбка из прищуренный, не предвещавший незнакомцу ничего хорошего взгляд.
Чем яснее становилась ситуация, тем менее интересным представлялся ему волшебник. Сейчас Геллерта по-настоящему занимало лишь два вопроса.
Во-первых, кто те нехорошие люди, который заставили этого бедолагу чем-то там заниматься? Причем для нелепого незнакомца ответ на этот вопрос мало бы что поменял. Скорее, он нужен был Геллерту, чтобы понять, что за бардак творится за Ла-Маншем. Может, им там рук свободных не хватает, что приходится заставлять всяких таких вот что-то там делать? Или рук хватает, но все какие-то кривоватые, раз позволяют подобным экземплярам улизнуть?
Во-вторых, что же все-таки он хочет в Министерстве?
Отвечать ему Геллерт не стал. Вместо этого он демонстративно сделал шаг в сторону, подчеркивая, что предоставляет Адрианне действовать на свое усмотрение, что она в общем-то до сих пор и делала. При этом он не сводил пристального взгляда с волшебника, готовясь среагировать на любой намек на возможную аппарацию или еще какие-нибудь его фокусы.

Что-то было завораживающее в этой милой, хрупкой девушке, что сейчас одними спокойными и даже вежливыми словами заставляла мужчину неуклюже пятиться, затравленно переводя взгляд с ее палочки на лицо и обратно. Впрочем любоваться ее опасным очарованием не давала необходимость следить за перепуганным волшебником. Адрианна, конечно, девушка красивая и нагонять ужас на обывателей у нее неплохо получается, но кто знает, как у нее с реакцией? Возможно, те, у кого волшебница обучалась Темным искусствам - об этом жизненном этапе Адрианны Лестрейндж ему уже сообщили - могли бы ответить на этот вопрос, но Геллерт, к сожалению, в их число не входил. А игра кошки с мышкой допустима только, когда у мышки нет ни малейшего шанса улизнуть, иначе она превращается в непозволительную глупость. К слову, сейчас "мышка" Геллерта почти не волновала - ее судьбу он для себя уже решил. Куда интереснее была "кошка". Только вот следить приходилось в основном не за ней. Впрочем, чего это он? Раз соблюдать приличия уже нет особой необходимости, то почему просто не заблокировать аппарацию, скажем, вот на этом пяточке диаметром в футов восемь?
Тем временем волшебник испуганно выкрикнул, понемногу переходя на визг:
- Я ничего плохого не делал! И не собираюсь! Не нужна мне ваша помощь! Я… я… законопослушный человек! Не то, что…
В этот момент серебристый луч ударил прямо под ноги незнакомца и разбежался множеством светящихся ручейков по тонкому снегу, быстро угаснув. Геллерт удовлетворенно кивнул сам себе.
- Что… что вы делаете?! - вскрикнул незнакомец, едва не подпрыгнув на месте.
- Ничего особенного, продолжайте, - улыбнулся ему Геллерт.
- Что вам от меня нужно?! - то ли действительно продолжил, то ли возмутился незнакомец. - Кто вы такие?..
К концу фразы его голос затих, словно бы он уже предполагал ответ. И он его очень  не радовал.
- Вы... вы ведь из этих, да? - негромко спросил он.
Геллерт мысленно поаплодировал гениальности это вопроса.
- У меня шурин в Министерстве работает! - снова перешел на крик незнакомец. - У него... я ему передал! Документы! И если я не вернусь, то... то... Вам же хуже будет! Я предупреждаю!
Как-то неуверенно звучал его голос для человека, имеющего основания для шантажа. Очень неуверенно и очень испуганно. Хотя зачем-то он ведь понадобился его сторонникам. Или не его? Из слов этого волшебника поди разберись, кто те они, которые заставили, а кто - которые “потом пришли”. И за кого именно он принял их с Адрианной? Впрочем, два волшебника, направляющиеся на прием в Малфой-мэнор, должно быть, выглядят не так, как обыватель представляет себе борцов за права магглов, магглорожденных и прочий сброд.
- Я предупреждаю!.. - еще раз повторил волшебник, но уже без прежнего запала. Тем не менее палочку на Адрианну он зачем-то направил.
Геллерт по-прежнему предпочел не вмешиваться, решив, что волшебница и сама справится в случае чего. Разве что этот чудак окажется каким-нибудь аврором в отставке, но это казалось крайне невероятным, чтобы оказаться правдой. Он неторопливо обошел незнакомца так, что теперь стоял слева и чуть позади от него, и, словно передразнивая, также неотрывно следил за волшебницей. Только в отличие от незнакомца, чье лицо выражало странную смесь страха, решительности и снова понемногу подбирающегося холода, Геллерт смотрел на Адриану с легкой, ободряющей улыбкой.

Вероятно, в уютном мирке этого волшебника, мирке с камином, мягким креслом и свежей газетой на журнальном столике, существовало неписаное правило, согласно которому злодеи на угрозу обнародовать некие мифические Документы - именно так, с большой буквы - должны были немедленно испуганно отступить и раздосадовано скрежеща зубами грозно и жалко пообещать расквитаться в следующий раз. То, что коварные злодеи могут банально не поверить, его картина мира не предусматривала. Когда его лепет не впечатлил Адрианну, он заметно растерялся и даже немного обиделся.
Пока волшебница обходила незнакомца, тот суетливо поворачивался, оставаясь к ней лицом, а Геллерт тем временем, усмехаясь про себя такому взаимному вращению, продолжал держаться у него за спиной.
В Британии, как он уже успел понять, принято придавать большое значение факультету Хогвартса, который заканчивал волшебник. Этот наверняка учился на Хаффлпаффе. Факультет для “добрых сердцем” и прочая и прочая. По мнению Геллерта - факультет для тех, кого не принять не позволяют правила Хогвартса, а девать куда-то надо. А Адрианна… Слизерин? Очень уж она на змею похожа, когда угрожает. В крайнем случае, Рейвенкло.
Незнакомец то и дело нервно оглядывался на Геллерта, тот отвечал ему полнейшим равнодушием, глядя сквозь него на Адрианну.
Выбор заклинаний его немного удивил. Если девушка предполагала, что продавец вин будет в состоянии отразить банальный и ожидаемый в данной ситуации экспеллиармус, то не стоило бы перед ним применить что-нибудь более сложное? Ему вот первым пришел в голову круциатус, вполне, между прочим, уместный в данной ситуации. Этому волшебнику ведь много и не надо: не похож он на того, кто мог бы играть в героя.
Так или иначе, но незнакомец своей палочки лишился, а значит, никаких претензий к Адрианне быть не должно.
Волшебник еще раз затравленно оглянулся на Геллерта, и судя по нараставшему ужасу в его глазах, он только сейчас начал понимать, что все здесь всерьез. Странно, учитывая, что Адрианна использовала школьные заклинания.
Пока девушка говорила, незнакомец не мигая глядел на нее затравленным зверьком и то ли крупно дрожал, то ли очень быстро кивал.
И как бы он отреагировал, прибегни волшебница к Темной магии? Нет, определенно, если он вздумает продолжать в том же духе бессмысленного лепета, стоит познакомить его с Пыточным Проклятьем. Вряд ли он даже представляет, как это… А вот Геллерт представлял. Давняя история, очень давняя и очень неприятная.
И надо же, волшебник нашел в себе храбрости в очередной раз оглянуться на Геллерта, лицо последнего как раз исказилось от хоть и давних - около четвертьвековой давности, - но весьма… весьма унизительных воспоминаний.
- Я отвечу, - всхлипнул волшебник, обращаясь к Адрианне. - Я скажу, все. Только уберите этого… вашего… - слов подходящих, на свое счастье, он не придумал.
Вот, значит, как. Только уже запланированный Геллертом и неотвратимо приближающийся исход этой встречи позволил ему ответить на такую просьбу смешком и немного обиженным вопросом, адресованным Адрианне:
- Неужели я произвожу столь ужасающее впечатление? Может, мне не стоит появляться в приличном обществе? - сколь бы шутливыми не были эти слова, толика угрозы, пусть и безадресной, в них все-таки звучала. Очевидно, продавец вин решил, что в их паре мисс Лестрейндж главная. В общем-то, нетрудно понять, как так вышло, но все равно ведь неприятно. Этого вашего уберите...
Волшебник несколько раз суматошно повертел головой, прежде чем, запинаясь, начать:
- Я не хотел никуда вмешиваться. Честное слово, не хотел! Но Родерик… это мой основной партнер… он связался с… с… Я не знаю, с кем! Не знаю! Но они заставили меня! Родерик сказал, что это сущий пустяк, что я должен всего-то взять с собой сверток… небольшой такой сверток… и передать его Дэвиду. Это брат моей жены, он в Министерстве работает. И всё, честное слово, всё! Я не хотел! Я не хотел никуда вмешиваться! Зачем мне? А потом… потом пришли они… Ваши ведь, да? Они пришли и… и… Пожалуйста, отпустите меня, я никому не скажу! Никому!
Он совсем сжался в комок. От холода ли, от страха ли, но скорее всего и от того, и от другого.

Глядя на то, как Адрианна со вздохом потирает лоб, Геллерт понял, что и ему волшебник успел порядком надоесть. Соблазн прямо сейчас покончить с этим нелепым человечком и просто-напросто выкинуть всю эту встречу из головы был необычайно велик. Всего-то один взмах папочки. И не забыть потом избавиться от тела: нечего мусорить перед порогом дома хозяев сегодняшнего торжества. Лет пятнадцать назад он бы так и сделал, но c тех пор многое изменилось. В частности, он стал гораздо терпеливее, хотя в это почему-то не все верили. Возможно, потому что точка отсчёта для его "гораздо терпеливее" лежала где-то очень глубоко, там, где о каком бы то ни было терпении и речи быть не может.
Адрианна зачем-то решила припомнить волшебнику "этого вашего". Считает, что Геллерт страшно оскорбился и нужно... что? Запугать волшебника еще больше? Но для того состояния, в котором находился мужчина её слова, должно быть, звучали лёгким упрёком. А по-настоящему запугать она без особых усилий могла бы, просто объяснив, кого волшебник требовал убрать. Или это она так подводит итоги разговора? А не слишком ли поспешно?
Именно это удивление напополам с неодобрением и могла заметить Адрианна, когда посмотрела на него.
Она действительно считает этот, назовём его так, “рассказ” незнакомца исчерпывающим ответом? Даже если на минутку забыть про этих Родериков, Дэвидов и еще Мерлин ведает кого этот человечек может назвать, если его обстоятельно поспрашивать, в его речи все равно остаётся прямо-таки вопиющая недосказанность.
Что ж, допустим, это его присутствие так влияет на волшебницу, вот она и стремится побыстрее отделаться от выскочившего на них мужчину в домашних тапочках. Допустим.
- Вам не доведётся научиться на своих ошибках, - ровным голосом произнесла Адрианна и Геллерт кивнул - скорее своим мыслям, чем соглашаясь с её словами - и так и замер на середине движения.
Не сможет вспомнить? То есть Адрианна собирается прочистить ему память? Но зачем? Не считая того, что это само по себе было пока преждевременно, Геллерт не понимал смысл этого действия. Да ещё и стараться ради вот этого… Чары Забвения представлялись Геллерту вещью куда более деликатной и требующей внимательности и сосредоточенности, чем большинство известных ему способов убийства.
Когда Адрианна направила палочку на незнакомца, Геллерт немедленно приготовился - ещё минуту назад он и сам бы в это не поверил - защищать мужчину в случае, если девушка решит сразу и закончить с неприятной и утомительной встречей: слишком рано. Так что когда она всё-таки сочла нужным обратиться к Геллерту, его правая рука хоть и была расслаблена, но всё же направляла палочку именно не неё. Жест не выглядел явной угрозой, при желании его даже можно было бы счесть случайностью, а как только Геллерт понял, что произносить заклинание прямо сейчас девушка не собирается, его палочка тут же небрежно легла в подставленную левую ладонь.
На вопрос, то есть даже не на вопрос, а на этакую вежливую констатацию факта, Геллерт сначала ответил отрицательным покачиванием головой, и только потом пояснил:
- Вы слишком торопитесь, у меня ещё остались вопросы к этому человеку.
- Но я всё рассказал! - тут же обернулся к нему волшебник.
Брови Геллерта так и поползли вверх. Нет, ему не показалось, в его словах действительно звучало возмущение. Страх, впрочем, тоже никуда не делся. Но возмущение!.. Таким голосом иногда выкрикивают угрозы волшебники, не имеющие за душой ничего стоящего, кроме высокого поста, позволяющего им считать себя пупом земли. “Что вы себе позволяете! Да вы хоть знаете кто я!” Но этот-то куда лезет? Видимо, то что единственным последствием встречи для него станет лишь избавление от неприятных воспоминаний, придало мужчине излишней храбрости. Или наглости.
И когда же до него дойдёт, что его участь решает не милая и неожиданно снисходительная девушка, а этот ваш, которого уберите?
- Вы уверены? - очень ласково осведомился у него Геллерт. - А как же свёрток?
- Ч-что? - отголосок прежнего возмущения ещё звучал, но волшебник заметно стушевался.
- Свёрток, - по-прежнему ласково напомнил Геллерт. - Вы, помнится, говорили, что некто Родерик просил… ах да, заставил вас передать вашему родственнику, работающему в Министерстве, некий свёрток. Не за этим ли вы так стремились попасть в Министерство?
Геллерт не верил, что речь идёт о чём-то важном. Он бы, во всяком случае, ни за что бы не доверил такому волшебнику важных вещей, но лучше перестраховаться сейчас, чем потом разбираться с возможными неприятностями. Последние запасы не к месту явившейся наглости незнакомец потратил на то, чтобы встретиться с Геллертом взглядом. Видимо, ничего хорошего он в недобро прищуренных голубых глазах не разглядел, потому что продолжил уже в ставшей привычной манере:
- Нет! Я не… У меня его нет!
- И вы ему верите? - насмешливо обратился Геллерт к Адрианне.
- Нет! У меня нет! Я не успел… Они так неожиданно появились! Я только до портключа и успел добежать! У меня его нет, честное слово! Он там остался! На столике в гостиной! - переполошился волшебник, не дожидаясь реакции девушки.
На столике? Геллерт восторженно покачал головой. Этого идиота заставляют прихватить с собой что-то вероятно не очень легальное, а он хранит это просто “на столике в гостиной”? Нет, определённо без него этот мир станет чуточку лучше.

Дурная бесконечность. Наблюдая за по новой взявшейся за незнакомца Адрианной, Геллерт уже почти слышал, как волшебник, запинаясь, начинает вещать и про тех, кто его, болезного, заставил, и про то, как к нему пришли. Обязательно добавит, что он ничего не хотел, ни в чём не виноват и вообще здесь случайно. В последнее, кстати, Геллерт поверил бы без труда. Вообще, чем больше он думал о том, чего бы ему хотелось добиться от этого продавца вин, тем навязчивее становилась мысль, что у них есть все шансы пропустить не только начало приёма, но и середину. Возможно, Круциатус мог бы и ускорить процесс, но с таким же успехом волшебник мог бы и потерять и без того подводящую его возможность связно излагать мысли и перейти на бессмысленный лепет. В любом случае, задача представлялась длительной и унылой, а полезность от неё - сомнительной. Неприятно было бы, потеряв вот с этим несколько часов, узнать, что вся добытая информация уже и так известна и можно было просто спросить.
Да, мысль побыстрее покончить с этим с каждым мгновением наливалась притягательностью, словно созревший фрукт - соком. Как долго он ещё сможет не поддаваться искушению?
Вряд ли незнакомец в полной мере осознал рассуждения Адрианны о фигурах. То, что Геллерта стоит бояться он понял, но, похоже, эта мысль уже начала пробираться в его сознание.
- Хорошо, хорошо, я всё объясню, - быстро и испуганно забормотал волшебник.
Неохотно, но Геллерт всё же признал, что Адрианна, дав незнакомцу ощутимую надежду выйти из этого переплёта практически без последствий, поступила весьма эффективно. Незнакомец теперь очень старался не разочаровать девушку, а заодно стал более вменяемым.
- У меня лавка винная, понимаете. И Родерик… он предложил мне контракт, очень выгодный, вы понимаете. Я не хотел соглашаться! Понимаете, Родерик хотел, чтобы я приехал во Францию. Он говорил, что это всего на две недели и ничего не случится, - незнакомец следил за Адрианной, боясь пропустить малейший признак её неодобрения. - Он говорил, но я всё равно не хотел. Но, вы понимаете, у меня убытки, а такое предложение. Всего ведь две недели, понимаете! А потом, он сказал мне передать Дэвиду. Свёрток. Я не знаю, что там, честное слово, не знаю! Я говорил ему... А потом… потом пришли они. Эти гридевальдовские… - в этом месте, кажется, должно было прозвучать некое существительное, но незнакомец вовремя сумел удержать язык за зубами. - Вы ведь тоже, да? У меня уже был портключ, понимаете? Я его согласовал с Министерством, хотел с утра домой вернуться. Только в него заклинание попало, понимаете? И я вдруг здесь…
Он замер, умоляюще глядя на Адрианну, ожидая её решения.
За время его рассказа - наиболее осмысленной версии из всех сегодня озвученных - Геллерт наконец сумел найти компромисс между своим желанием немедленно избавиться от незнакомца и соображениями целесообразности. Но прежде стоило разобраться с одной мелочью…
- Достаточно, - резко произнёс Геллерт, не дожидаясь, пока волшебница прокомментирует историю встреченного мужчины. Волшебник даже подпрыгнул от хлёсткого звучания его голоса и теперь разрывался, не зная на кем из них ему смотреть. Облегчать ему задачу и подходить к Адрианне Геллерт не собирался, незнакомец по-прежнему находился почти что между ними: Геллерт стоял чуть в стороне ровно настолько, чтобы им с Адрианной не приходилось переглядываться через голову случайного встречного.
- Мисс Лестрейндж, вы, кажется, собирались избавить этого человека от некоторых воспоминаний? - теперь он говорил мягко, хотя некоторое недовольство в интонациях можно было разобрать.
Геллерт вполне осознанно называл её по фамилии в присутствии незнакомца. Она хочет применить заклинание Забвения и отпустить его на все четыре стороны? Прекрасно. Но если что-то сработает не так, ему будет, что вспомнить. Мелочь, конечно, особенно учитывая, что он незнакомца отпускать не собирался.
- Не уточните, от каких именно?
На продавца вин он даже не смотрел, только на Адрианну.

Если бы они действительно решили бы вычеркнуть себя из памяти волшебника, то решение Адрианны было бы наиболее рациональным. Собственно, оно было самым напрашивающимся, буквально лежащим на поверхности. Вряд ли этот человек вообще когда-либо задумается об исчезновении нескольких минут, скорее всего даже не поймёт, что они исчезли, а значит, стёртые воспоминания будут надёжно похоронены навсегда. Он даже сдержанно кивнул ей.
Другое дело, что эта идея ему не нравилась в любом виде. И даже не только потому что незнакомец его раздражал. По крайней мере, он уже успел сам себя в этом убедить.
Следующей части речи кивал уже незнакомый волшебник. Да, его будут искать. И горевать, конечно, будут. И, разумеется, вечер должен быть приятным, да-да-да.  Просто болванчик какой-то.
- Адрианна, я не сомневаюсь в ваших способностях до тех пор, пока они устраивают вас саму, - ответил Геллерт с отчётливым смешком.
Какими последствиями для него может обернуться ошибка волшебницы с заклинанием? По большому счёту, ничего ужасного. А для неё? Так что если Адрианна уверенна в своих силах, то этого более чем достаточно. Но опять же, всё это только в том невероятном случае, если незнакомцу сегодня суждено добраться до дома.
- И будь дело только в моих желаниях, я бы, возможно, уступил вашей неожиданной симпатии к этому… человеку, - последние слова Геллерт произнёс с откровенным презрением в голосе.
Допустить такое ему позволила разве что непоколебимая уверенность, что не одна только неприязнь заставляет его отказываться от возможности отпустить незнакомца восвояси. Таким образом предположение о возможной уступке становилось полностью лишённым смысла. Если бы, да кабы… В этом мире существовало не так уж много людей, которым Геллерт считал возможным уступать, и своей вдруг проклюнувшейся заботой о горюющих родственниках продавца вин Адрианна ни на шаг не приблизилась к тому, чтобы войти в их число.
- Вы собираетесь его отпустить с памятью о том, как он ловко и без последствий провёл наших французских друзей? О да, сейчас он наверняка мечтает забыть своё приключение и больше никогда ни во что подобное не встревать. Но страх имеет обыкновение таять, особенно, когда о нём ничего не напоминает. И очень скоро вся история превратится в байку у камина. Возможно, в весёлую байку, вдохновляющую на… - Геллерт фыркнул, - подвиги. Вы считаете это допустимым?
- Нет! - выкрикнул волшебник. Очень к месту выкрикнул. - Я ничего не скажу! - теперь он повернулся к Геллерту, но всё равно то и дело оборачивался к Адрианне. - Честное слово, я ничего не стану рассказывать! Никогда! Я больше никогда!... Клянусь! Я никогда…
- Чего стоят ваши слова, если вы о них не вспомните? - перебил его Геллерт.
Незнакомец тут же осёкся и продолжил буравить Адрианну умоляющим взглядом. Кажется, ещё немного и он начнёт, всхлипывая, обнимать её и просить переубедить своего несговорчивого спутника.
- И вы, как я понимаю, предпочли поверить, что неоднократно упоминавшийся свёрток этот человек оставил “в гостиной, на журнальном столике”? Разумеется, я в ближайшее время выясню, насколько он в этом был с нами честен. Но стоит ли верить ему сейчас?
- Я всё сказал! Его у меня нет! Честное слово, нет! - Геллерт презрительно отметил, что волшебник теперь чуть не плачет. - Мисс… Мисс Лестрейндж, пожалуйста, скажите ему! Пожалуйста!
“Надо же, запомнил, - удивлённо подумал Геллерт. - И даже с первого раза”.

Что ж, по крайней мере, она не собиралась открыто ему возражать. Но и признаков согласия со своими намерениями Геллерт в ней не замечал. Зачем она так старается сохранить жизнь этому волшебнику? Очевидно же, что человек этот ей не родственник, не друг и даже не знакомый и вообще, похоже, что её он раздражает не меньше, чем самого Геллерта. Так зачем? До сих пор Адрианна не казалась ему сторонницей… этих, как их там… гуманистических идеалов - Геллерт с трудом припомнил слово, которое порой использовали несогласные с его политикой. Кажется, оно имело маггловское происхождение и предполагало какую-то особенную ценность человеческой жизни, любой человеческой жизни. Только магглы и могли придумать такую глупость.
Пока Адрианна отчитывала незнакомца, Геллерт пытался понять, чего она хочет этим добиться. Волшебник невнятно лопотал что-то, похожее на “пожалуйста”, “скажите ему”, “я никому не скажу” и прочую чепуху в том же духе. Он снова заметно дрожал и, втянув голову в плечи, переминался с одной замёрзшей ноги на другую, не менее замёрзшую, но повторять обогревающее заклинание Геллерт не торопился. Надоела ему эта пародия на волшебника.
Определённый смысл в словах волшебницы был, но именно её внезапное желание обойтись без непоправимых последствий только укрепляло Геллерта в его намерениях. Что толку от этого волшебника, живого ли, мёртвого ли? А вот толкнуть девушку за черту, которую она так старательно пыталась обойти… Это могло бы быть полезным. Более того с некоторых пор - года этак с девяносто девятого - такие люди, вроде бы и разделяющие его взгляды и в то же время не желающие идти до конца, вызывали у Геллерта серьёзные подозрения, если не сказать, неприятие.
- Начать мою деятельность в Британии? - иронично переспросил Геллерт. - Что вы, к чему такие громкие слова? Неужели вы решили, что я собираюсь вывесить тело этого человека на всеобщее обозрение в Косом переулке? - волшебник при этих словах совсем сжался в трясущийся комок. - С какой-нибудь дурацкой табличкой на шее, вроде “И так будет с каждым”, - Геллерт фыркнул. - Заверяю вас, он просто исчезнет. Причём исчезнет даже не здесь, ведь здесь никто, кроме нас, его не видел. Искать его будут во Франции, где, как успел заметить наш друг, очень неспокойно.
Он неторопливо обошёл волшебника, подойдя к Адрианне.
- Возможно, только возможно, живым этот человек может быть полезным. - Волшебник при этом очень часто закивал, подтверждая, что, конечно, он может быть очень-очень полезным. - Только для того, чтобы выяснить это, нам потребуется затратить немало времени и сил. На мой взгляд, игра не стоит свеч.
Волшебник, кажется, решил воспользоваться моментом и начал понемногу пятиться назад, туда, где раньше стоял Геллерт. И далеко он так убежать планирует? Брошенное почти не глядя заклинание сбило человека с ног.
- На вашем месте я бы этого не стал делать, - сухо заметил Геллерт. - Впрочем, не могу себя представить на вашем месте.
Геллерт в задумчивости отошёл на несколько шагов, развернулся на пятках и снова приблизился к девушке.
- Вы совершенно правы, мне не нравится идея с заклинанием забвения. Но нетрудно заметить, что вы по каким-то причинам не желаете, чтобы этот вечер стал последним в его жизни, - Геллерт небрежно кивнул на волшебника. - Возможно, если вы объясните мне, что вами движет, я прислушаюсь к вашим словам.
А вот предложение воспользоваться непростительным проклятьем Геллерта, прямо скажем, заинтересовало. Это ведь было предложением, да?
- И Империус вы тоже готовы наложить самостоятельно? - с живейшим интересом уточнил он.

Адрианна решила настаивать на возможной полезности этого волшебника. Сама-то она в это верит или просто пытается подобрать аргументы, оправдывающие её нежелание? Говорила она во всяком случае ровно, почти равнодушно. Так, что не составляло особого труда просто взять и поверить, что девушку волнуют исключительно интересы организации и никак не благополучие этого отдельно взятого волшебника.
Замечание Адрианны о ценности неизвестного предмета неожиданно толкнуло его размышления о сути этой ситуации, и он впервые дал себе труд пристальнее взглянуть на происходящее. До этого поведение волшебницы занимало его куда сильнее.
Ещё раньше он пришёл к выводу, что волшебник был не более чем инструментом в чужих руках и полезен может быть разве что обрывками информации, ценность которой может быть понятна разве что человеку, владеющему полной информацией о ситуации. Разбирать её - дело возможно и полезное, но наверняка хлопотное и нудное. Да ещё и свёрток этот. Опять же, с точки зрения Геллерта, доверять такому растяпе действительно ценные предметы глупо, разве что рассчитывая, что уж такой точно сможет остаться вне подозрений. Хорошо, допустим, этот бедолага так реагирует на явно непривычные для него обстоятельства. Допустим, что в обычной, спокойной обстановке, когда ничто не угрожает его жизни, он способен на логичные, обдуманные действия и не производит такого жалкого впечатления. К слову, именно это допущение заставляло Геллерта сомневаться в оставленном “в гостиной на столике” свёртке. Но всё равно, к чему вся эта странная комбинация? Ладно бы речь шла о передаче чего-нибудь в, например, австрийское Министерство. Там подозрение в таких вот контактах со всякими родериками легко может стоить сотруднику в лучшем случае должности, а может, ещё и свободы или жизни. Но Франция и Великобритания? Что-то не складывалось.
Возможно, дело лишь в том, что Геллерт просто слишком мало знал о том, что лежит в основе всей этой истории? Конечно, всегда можно успокоить себя, решив, что некий Родерик - просто идиот, но стоит ли?
Он рассеянно слушал девушку, отметив только готовность волшебницы применить одно из Непростительных проклятий и особо не пытаясь понять, что именно, она считает хорошим исходом. Мимоходом кивнув ей, Геллерт обратился к ёжащемуся и дрожащему волшебнику:
- И где именно во Франции вы жили последние две недели? - судя по голосу, Геллерт ни секунды не сомневался, что немедленно получит интересующий его ответ.
- В Пр… - волшебник вздрогнул и тихо выдохнул: - В Провансе, на берегу моря…
Такое описание никак нельзя было назвать подробным, но Геллерта оно полностью устроило.
Маг ещё на несколько мгновений задумался, тронув левой рукой висок, потом, очевидно придя к какому-то решению, улыбнулся Адрианне:
- Ваши способности меня приятно удивляют, - произнёс он. - Прошу, - и Геллерт указал на волшебника, явно приглашая девушку наложить на него обещанный Ипмериус.
Это отнюдь не значило, что он решил согласиться с ней и в остальном. Скорее, ему было любопытно, действительно ли Адрианна сможет сделать то, что предлагала. В конце концов, она может быть уверена в своих силах, но Геллерту доводилось сталкиваться с людьми, которые, погоняв по комнате сову, считали, что этого достаточно, чтобы утверждать, что они освоили подчиняющее проклятье. Да и почему бы не предоставить девушке возможность попрактиковаться, раз сама предложила?
- Я правильно понимаю, что возможная полезность этого человека - единственная причина, по которой вы хотите сохранить ему жизнь? - небрежно спросил он, высматривая что-то в стороне от дороги.
Так приглашённые в гости друзья обычно спрашивают разрешения взять бутылку сливочного пива, при этом уже держа означенную бутылку в руках и даже успев её открыть. Уточнение, не подразумевающее возможности отрицательного ответа.

Не обнаружив ничего, по его мнению, подходящего на земле, Геллерт поднял взгляд выше и почти сразу присмотрел вполне приличную ветку.
На ответ девушки он кивнул, не интересуясь видит ли она его жест или всё её внимание занято волшебником, на которого предстояло наложить Подчиняющее проклятие. Её, стоит заметить, весьма уверенное, "Империо" прозвучало одновременно с тем, как Геллерт отправил режущие чары в основание выбранной ветви, та в ворохе осыпающегося снега шумно упала на край дороги. Следующим заклинанием маг отрезал и противоположный конец, оставив палку толщиной примерно треть дюйма и длиной в два фута. Вот никогда он не понимал привычки некоторых делать портключи для нескольких человек из небольших предметов. Удовольствие они, что ли, находят какое-то особое в том, чтобы сгрудившись тесной кучкой тянуться к заветному башмаку или ещё какому хламу?
Только после того, как оставшаяся ненужной часть ветки обратилась подхваченным ветром пеплом - воспитанные люди же не мусорят где попало, - Геллерт обернулся посмотреть на успехи Адрианны. Довольно улыбнулся, заметив пустое, бессмысленное выражение на лице волшебника.
- Неплохо, - кивнул он девушке. -  Может, заставите его попрыгать немного или что-нибудь такое? А то ведь совсем замёрзнет, бедняга, - в его голосе не было ни следа беспокойства или жалости. Скорее, он заранее смеялся над возможным забавным зрелищем.
Палка прыгнула в его левую руку, и Геллерт поморщился, ощутив, как тает под пальцами не до конца осыпавшийся снег. Нет, предлагать девушке браться за такое было бы неправильно. Он заставил будущий портключ повиснуть в воздухе и заклинанием счистил налипший и местами подтаявший снег, быстрым прикосновением палочки высушил свою промокшую ладонь. Вот так гораздо лучше.
Что ж, пора заканчивать с этой историей, заодно расставив все точки в нужных местах.
- Portus, - произнёс он, сосредоточившись на достаточно хорошо ему знакомом доме на юге Франции.
К чему гадать о том, что всё равно нельзя выяснить здесь и сейчас, когда можно спросить у людей, вероятно, более осведомлённых? Если РОБ действительно пыталась перехватить этого несостоявшегося курьера, то Леандр об этом знает или хотя бы сможет в кратчайшие сроки узнать. В худшем случае, если кратчайшие сроки окажутся неприемлемо большими - а они ведь всё ещё собираются попасть на приём Малфоев, да? - то, похоже, всё-таки придётся уступить девушке и отказаться от немедленного убийства этого человека. Но Геллерт рассчитывал услышать от Леандра что-нибудь вроде: “А этого? Да, знаю. Абсолютно бесполезное существо”.
И что тогда будет делать волшебница?
- Адрианна, пожалуйста, коснитесь портключа, - и, словно подавая пример, он сам положил руку на край висевшей в воздухе палки. Портключ должен был сработать с задержкой примерно в минуту: объяснений и возражений Геллерт не предполагал. - И он, - небрежный кивок на пребывавшего под действием Империуса волшебника, - пусть сделает то же самое.
В общем-то, можно было обойтись и аппарацией. Хотя расстояние и было немалым, Геллерт не сомневался, что без проблем перенёс бы всех троих. Но данном случае портключ показался ему уместнее.

Когда перемещение подошло к концу, Геллерт быстро огляделся, инстинктивно желая удостовериться, что хорошо знакомое место не претерпело значительных изменений со времён последнего его визита. Удивлённо задержал взгляд коттедже. Вообще-то, когда он предполагал, что во французской части РОБ творится какой-то бардак, он и подумать не мог, что его догадка верна в таком буквальном смысле. Франция…  Здесь всё пошло не так с самого начала, и сейчас Геллерт уже не сомневался, что решение проблемы будет лежать вне плоскости политики и интриг. Оставалось лишь найти подходящий случай, чтобы смена власти в этой отдельно взятой стране стала бы показательным примером для других сомневающихся, но не поводом к формированию альянсов. Или просто дождаться момента, когда такие мелочи как чьи-то союзы перестанут представлять для него угрозу.
Геллерт попробовал забрать палку-портключ, но находившийся под Империусом волшебник проявил нехарактерное для него в нормальном состоянии упорство. Видимо, полученный от Адрианны приказ требовал держаться за зачарованный предмет, вот он и не отпускал его. Маг выразительно посмотрел на девушку, без слов требуя разобраться со своим подопечным. Портключ, которым он ещё планировал возвращаться, Геллерт легкомысленно прислонил к стене у входа в дом, понадеявшись, что никому не придёт в голову его трогать.
Их появление не осталось незамеченным. Кто-то их окликнул, и Геллерт быстро обернулся к спешившему из-за угла дома человеку, перебирая в памяти известных ему французских членов РОБ. Мужчина, лет тридцати на вид, светловолосый, с тонкими почти бескровными губами и очень цепким взглядом.
- Иньяс, - в конце концов удовлетворённо заключил Геллерт, приветствуя мага быстрым кивком. Судя по лёгкой улыбке последнего, с именем он не ошибся. - С Адрианной вы, как я вижу, уже знакомы.
На этом он счёл взаимные представления. Видимого интереса ко всё ещё раскрасневшемуся после "танца" третьему члену их компании Иньяс не проявил. То ли сам по себе неожиданный визит Гриндевальда занимал его слишком сильно, чтобы ещё на что-то отвлекаться, то ли с подкупающей искренностью признавал за лидером РОБ право притаскивать в одну из трёх французских штаб-квартир организации, кого ему захочется, без лишних пояснений. Одно другому, кстати, не мешало. Впрочем, судя по тому, что мужчина заметно нервничал, первый вариант был ближе к истине.
- Мы не ждали вас, милорд, - голос Иньяса, несмотря на внешнюю нервозность, звучал спокойно. Говорил он по-французски.
"Заметно".
- Чем обязаны вашему визиту?
- Всего лишь хотел кое-что уточнить, - пожал плечами Геллерт, уже понимая, что уточнять придётся существенно больше, чем он предполагал в начале. - Вы случайно ничего не теряли? - он кивком указал на равнодушно застывшего мужчину.
Лицо Иньяса красноречиво ответило за него: "Да, теряли", - и пока француз подбирал слова для ответа, Геллерт закончил:
- Просто передайте месье д'Оньолю, что я хочу его немедленно видеть. Леандру д'Оньолю, - уточнил он, вспомнив, что где-то здесь ещё должен быть и леандров племянник, пару лет назад устроивший незапланированную смену Министра в Швейцарии.
- Сию минуту, - с явным облегчением ответил Иньяс, но вместо того, чтобы пригласить их войти, дезаппарировал.
Геллерт покачал головой. Что ж, он и без приглашений чувствовал себя в этом доме совершенно свободно. Быстро пройдя ко входу, он ненадолго задержался, чтобы галантно пропустить девушку вперёд, а после уверенно направился туда, где как он знал, находился кабинет Леандра. Домовик, которому следовало бы принять у гостей верхнюю одежду где-то пропадал, вешалок поблизости не наблюдалось, так что Геллерт ничтоже сумняшеся оставил мантию на стоявшем у стены в холле диване. Геллерта узнавали быстро и оживлённые разговоры встречавшихся им волшебников немедленно затихали при их приближении. Впрочем, на то, что превратило дом в подобие растревоженного муравейника, намекали сразу две комнаты, мимо которых они проходили, превращённые в полевой госпиталь. Геллерт, с любопытством в них заглядывавший, насчитал пятерых лежачих раненных. Что они тут, дери их всех любимый британский бородач, устроили?
Кабинет, в дверь которого Геллерт и не подумал стучаться, как и предполагалось, был пуст.
- Присаживайтесь, - любезно предложил он волшебнице, отодвигая перед ней один из массивных стульев из тёмного дерева с зелёной бархатной обивкой. - Хотя не думаю, что мы задержимся здесь надолго.
Бросив быстрый взгляд на безучастно следовавшего за Адрианной волшебника, Геллерт погрузил его в сон, чтобы не мешался, а затем небрежным взмахом палочки сдвинул в сторону от входа. С той же целью. Сам он без колебаний занял хозяйское место.
- Как думаете, что здесь произошло? - спросил Геллерт, в основном, чтобы скоротать время до прихода Леандра.
В первую очередь его интересовал не сам ответ - на этот счёт он и сам уже успел сделать некоторые выводы, - но предположения девушки. Если они у неё есть, конечно.

Отредактировано Gellert Grindelwald (2015-03-28 22:56:15)

Беспокойство Адрианны о портключе не укрылось от Геллерта, но он его искренне не понимал. Не похоже, чтобы сейчас кого-нибудь могла заинтересовать прислонённая к стене палка. А если и заинтересует, то что с того? Все здесь люди взрослые, смогут самостоятельно вернуться из Англии, а заодно ещё, быть может, научатся не хватать руками подозрительные предметы. Ну а он без труда сделает ещё один портключ для них с Адрианной.
Безадресный вопрос девушки остался без ответа. Кто-то не услышал, кто-то был слишком занят, кто-то не отреагировал на звук иностранной речи. Геллерт же просто не посчитал нужным отвечать. Всё-таки сейчас он вряд ли скажет больше, чем Адрианна могла бы понять сама.
Только в кабинете Геллерт обратил внимание, что девушка не пожелала расстаться с верхней одеждой. Безмолвный протест против незапланированной задержки? То есть уже не безмолвный. И почему её так беспокоит возможное опоздание? Единственным напрашивающимся ответом было беспокойство девушки не столько о его репутации, сколько о своей. Всё-таки странно беспокоиться о том, что кто-то подумает о придуманном Герхарде Хольцере, которому суждено просуществовать месяца два-три и раствориться без следа. А что касается тех, кто узнает - сейчас или позже, - настоящее имя сегодняшнего спутника Адрианны, то сомнительно, что их будет волновать какое-то там опоздание.
- Не волнуйтесь, Адрианна, - улыбнулся Геллерт, - разбираться будет месье Леандр д'Оньоль, которого мы как раз ждём. Я же всего лишь хочу понять как нам стоит поступить с нашим дорогим другом, - он насмешливо кивнул в сторону лежавшего на полу мужчины.
Интересно, Адрианна понимала, что, позволив ему переступить порог этого дома и, пусть даже под Империусом, увидеть лица находившихся здесь волшебников, Геллерт ещё уменьшил и без того скромные шансы бедолаги на благополучный исход?
- Вы такого низкого мнения об Иньясе? - заинтересовался Геллерт. - Это из-за его сегодняшнего поведения или ваше прошлое знакомство тоже внесло вклад?
Адрианна ответила глобально, он же хотел услышать её мнение относительно этой конкретной ситуации. Недостаток информации или нежелание её анализировать? Первое без труда можно исправить прямо сейчас, со вторым сложнее, но тоже поправимо.
- Магглорождённые и их сторонники, - повторил Геллерт. - Да, можно и так сказать. Однако, чтобы обозначить местные особенности я бы использовал другое - Министерство. И магглорождённые со сторонниками, разумеется. Если вам вдруг захочется открыто объявить о своих связях с нашей организацией это будет неразумно. Возможно, к вам станет присматриваться аврорат. Возможно, вам придётся быть готовой к удару со стороны радикальных группировок вроде Равенства Крови, от которых, к слову, те же авроры будут обязаны вас защитить. Вас могут попытаться использовать. Но этим неприятные последствия для вас и ограничатся. Кроме того, даже если вы вдруг где-то совершите ошибку, ваше открытая принадлежность к РОБ может послужить вам щитом. Мы имеем определённый вес на международной арене, и ваше правительство может задуматься, а так ли ваша вина неоспорима, чтобы обострять отношения сразу с несколькими европейскими государствами. И этот небольшой нюанс мне нравится настолько, что я готов пожертвовать некоторой свободой манёвра ради возможности добиваться поставленных целей на самых разных уровнях.
Геллерт вгляделся в лицо Адрианны, пытаясь понять, что она думает по поводу последнего утверждения. Не принадлежит ли девушка к числу тех, кто готов очертя голову бросаться на баррикады, не думая о последствиях? Судя по тому, как она защищала продавца вин - нет, не принадлежит, но кто знает, на какие неожиданные порывы способна эта волшебница.
- То, что произошло здесь - следствие непозволительной поспешности и безосновательной самоуверенности, - хотя Геллерт и не уточнял, кому принадлежат эти качества, уже из того, что он так спокойно об этом говорит, можно было сделать вывод, что не ему. - Один господин то ли  очень торопился заслужить моё одобрение, то ли счёл тогдашние успехи РОБ во Франции недостаточно впечатляющими, а дипломатический путь - тупиковым. Не знаю, а спросить у господина не представляется возможным. Здесь имела место попытка захвата Министерства. Провальная попытка, как вы понимаете. Означенному господину она стоила жизни, нам - обошлась едва не начавшейся открытой войной с соседями и, быть может, не только соседями. Тогда нам удалось убедить мировую общественность, что РОБ не может нести ответственность за выходки отдельных индивидуумов, превратно толкующих наши доктрины. Тем не менее это происшествие привело к ряду неприятных последствий. В частности, симпатии как общественности, так и официальных лиц оказались на стороне наших противников. Хотя нам и удалось, действуя через представителей здешней аристократии, удержать Министерство от совсем уж радикальных шагов, положение нашей организации здесь остаётся крайне шатким.
Кажется, его импровизированная речь оказалась слишком мрачной. К чему лишний раз огорчать девушку?
- И тем не менее, мы не отказываемся от намерений включить Францию в число… дружественных нам стран, - продолжил Геллерт уже небрежным тоном. - Думаю, в течение этого года? - к концу фраза приобрела вопросительный оттенок, а Геллерт смотрел уже за спину Адрианне.
Леандр д’Оньоль, крепко сложенный седой мужчина, посчитал возможным зайти в свой же кабинет без стука, что в общем-то понятно. С другой стороны, Леандр, похоже, прекрасно понимал, кого обнаружит внутри, так что мог бы и постучать.
- Если всё пройдёт, как запланировано, то да, мы уложимся в этот год, - невозмутимо согласился мужчина, переходя на французский.
Геллерт кивнул и снова обратился к Адрианне, опустив представления, приветствия и объяснения.
- И всё же мне было бы интересно узнать ваше мнение непосредственно о недавних событиях. Например, как вы думаете, имеет ли этот человек, - Геллерт указал на бессознательного волшебника, - какое-либо отношение к суете в этом доме? Если да, то какое именно? Не стоит бояться ошибки, мне всего лишь интересны ваши выводы.
Леандр, понимавший английский, но всё равно предпочитавший пользоваться родным французским, бросил взгляд на лежавшего и очень красноречиво, но молча изобразил удивление. И всё, пока никаких вопросов. Этот человек своим чудовищным запасом терпения и невозмутимости напоминал Геллерту удава. Как раз то, что нужно РОБ во Франции.

Иньяса Адрианна знала мало, мнения о нём не имела, но это не помешало ей дать французу весьма нелестную характеристику, категоричность которой добавляла личность собеседника. Одно дело перемывать кому-то кости в светской беседе, и совсем другое - сообщать Гриндевальду, что один из членов РОБ тщеславен и малодушен. Сильное утверждение, для человека без определённого мнения. Или это такая аристократическая деликатность? Что-то вроде “Я слишком воспитанная, чтобы сказать вам, что этот человек - ничтожество”?
Геллерт кивнул, не выражая согласие, но показывая, что принял слова девушки к сведению. В любом случае, разбираться с этим сейчас он не собирался. Пусть Леандр решает, что можно поручать Иньясу, а что не стоит.
- Разумеется, Адрианна, вседозволенность всегда идёт рука об руку с последствиями. Обычно неприятными. Рад, что вы это понимаете. Что касается остального, то британское Министерство не имеет никаких причин, во всяком случае, никаких официальных причин, ловить, - это слово в данном контексте почему-то показалось ему забавным, - членов РОБ. И тем более не имеет права отправлять людей в Азкабан только за то, что они разделяют мои взгляды о перспективах развития магического общества. И даже за то, что они обсуждают их с единомышленниками из других стран.
Конечно, безобидное обсуждение при должных фантазии, желании и усердии легко и непринуждённо превращается в, например, шпионаж, но, по мнению Геллерта, это уже выходило за рамки сегодняшнего разговора. Нюансы…
Гриндевальд на секунду замолчал, а потом добавил задумчиво:
- А из перечисленных вами качеств по-настоящему имеет значение только первое…
Дальнейший ход мыслей волшебницы нравился Геллерту всё меньше и меньше. То ли он в какой-то момент успел её перехвалить, то ли просто с самого начала думал о ней лучше, чем следовало бы. Во всяком случае, о себе она точно думала лучше, чем следует, иначе как объяснить покровительственный оттенок её слов? Может, ему ещё предоставить для одобрения госпожой Адрианной Лестрейндж полный отчёт о своих планах на ближайшие полгода?
- Не беспокойтесь, мисс Лестрейндж, план у меня есть. Или, быть может, вам не терпится поделиться собственными соображениями о том, как и когда нужно действовать, чтобы не допустить повторения здешнего сценария в Британии? - холодно поинтересовался он, машинально постукивая палочкой по краю стола. - И я с огромным интересом послушаю о тех столь очевидных вам ошибках в… выборе роли сторонников, о которых вы не устаёте напоминать, - не нужно было обладать экстраординарной наблюдательностью, чтобы понять, что обещанного огромного интереса в голосе Гриндевальда не наблюдалось, зато была очень неудачная попытка этот интерес изобразить.
Ничего неожиданного в рассуждениях Адрианны Геллерт не обнаружил - девушка пересказывала известные события при условии, что встреченный волшебник говорил правду. В общем, девушка предпочла наиболее очевидный вариант. Когда среди утверждений, очевидных, вероятно, для них обоих, проскочило упоминание Даров, Геллерт непроизвольно встрепенулся, его палочка замерла, потом медленно завершила движение, в очередной раз коснувшись стола. Он с новым интересом взглянул на собеседницу. Случайная оговорка или, быть может, Адрианна принадлежит к числу тех традиционно считаемых безумцами людей, которые считают, что Легенда о Дарах - отголосок реальной истории? Геллерт аккуратно провёл пальцами по палочке, которой, если верить здравомыслящим магам всего мира, не могло существовать.
- Насколько низкого вы мнения о подчинённых господина д’Оньоля? - спросил Геллерт игнорируя её предложение прямо сейчас узнать всё, что их интересует и без дальнейших задержек вернуться в Англию. - Вы считаете, что подобный переполох - обычное дело для этого дома? Или что скрытых талантов этого человека оказалось достаточно, чтобы его устроить? А свёрток… Леандр, он, - кивок на бессознательного мужчину, - действительно забыл его дома?
- Предположительно, - лаконично ответил д’Оньоль. В кои-то веки он перешёл на английский с ужасным французским акцентом.
Геллерт ещё какое-то время ждал продолжения, вопросительно глядя на француза, то, очевидно, считал ответ достаточно полным.
- То есть ответа на вопрос, что же там было, мы сегодня не получим, так? - задал следующий вопрос Геллерт.
- Вы правы, - согласился Леандр. Многословным этого человека не назвал бы никто.
Геллерт вздохнул.
- Не хотите попробовать получить ответ самостоятельно? - фыркнул он, обращаясь теперь уже к Адрианне.